Эволюция бога: Бог глазами Библии, Корана и науки
Шрифт:
Таким образом, наблюдается смещение основных движущих сил от вопроса о религиозной терпимости к вопросу о терпимости в целом. Люди естественным образом, толком не задумываясь об этом, критически оценивают по разным параметрам врагов и соперников. Если спросить двух мужчин, ухаживающих за одной и той же женщиной, какого они мнения о вкусах друг друга — в политике, одежде, литературе, в чем угодно, — скорее всего отзывы будут негативными и, вероятно, искренними. И наоборот, к своим потенциальным сотрудникам, а также их убеждениям люди машинально проявляют снисходительность. Значит, связи между личной выгодой и терпимостью незачем быть вопросом осознанногорасчета — этот факт мы обсудим далее. Закон религиозной терпимости органически вытекает из особенностей человеческой натуры.
Существует и другая теория о том, чем вызвана оппозиция Ахаву и Иезавели, и, следовательно, Ваалу. Заключив союз с Финикией, Израиль отвернулся от еще одного могущественного северо-восточного соседа — Ассирии. В сущности, союз с финикийцами предназначался, по-видимому, для нейтрализации угрозы с ассирийской стороны. Как отмечает Ланг, некая группа израильтян склонялась скорее к союзу с Ассирией, чем с Финикией. Несомненно, эта группа превалировала в течение некоторых лет
419
4 Цар 10:18–27. См. Lang (1983), р. 28.
Так что Илия мог воспользоваться поддержкой проассирийски настроенных израильтян. В этом случае ненависть врагов Ахава к Ваалу могла сочетаться в них с доброжелательным отношением к ассирийскому богу Ашшуру, но насколько нам известно, этот факт библейские редакторы-монотеисты предпочли оставить в «монтажной» вместе с другими обрезками купюр. Иными словами, вполне возможно, что сторонники Илии были такими же политеистами, как Ахав и Иезавель, и просто не сумели договориться с ними о том, какие боги достойны почитания. Так или иначе, мораль остается прежней: люди терпимо относятся к теологии чужеземцев, даже приобщаются к ней в той степени, в какой видят возможным получение взаимной выгоды в итоге сотрудничества.
ЛЮДИ ТЕРПИМО ОТНОСЯТСЯ К ТЕОЛОГИИ ЧУЖЕЗЕМЦЕВ, ДАЖЕ ПРИОБЩАЮТСЯ К НЕЙ В ТОЙ СТЕПЕНИ, В КАКОЙ ВИДЯТ ВОЗМОЖНЫМ ПОЛУЧЕНИЕ ВЗАИМНОЙ ВЫГОДЫ В ИТОГЕ СОТРУДНИЧЕСТВА
Разумеется, если верным является традиционное толкование и если союз Илии был монолатрическим, признающим исключительно поклонение Яхве, тогда проассирийская фракция с ее симпатией к ассирийским богам в этот союз не вписывалась. И в определенный момент израильской истории форму должно было обрести движение «только Яхве» (как назвал его историк Мортон Смит) [420] . Это движение по определению отвергало почитание всех богов чужеземного происхождения. Поэтому, если предпочтение одного союзника Израиля перед другим сопровождалось активным принятием богов союзника, тогда это предпочтение не имело смысла как один из пунктов мотивации движения «только Яхве». Более уместным выглядело скептическое отношение к интернациональному альянсу в целом.
420
Smith (1987).
Первый явный монолатрист
Помня обо всем вышесказанном, перенесемся в то время, когда появилось больше свидетельств того, что идея «только Яхве» обрелаголос. В VIII веке до н. э., спустя долгое время после смерти Иезавели, появился пророк Осия, мысли которого были изложены в письменном виде либо при его жизни, либо вскоре после нее [421] . Хотя его текст подвергался дальнейшей правке, многие исследователи считают, что его ключевая идея сформировалась сразу после смерти самого Осии, поэтому справедливо будет говорить о «теологии Осии», отражающей направление израильской мысли, каким оно было примерно в конце VIII века до н. э. [422] . Несомненно, больше специалистов разделяет эти взгляды, нежели считает, что события истории Илии происходили в точности так, как были изложены. Так или иначе, как и в случае с историей Илии, далее мы будем рассуждать, исходя из допущения, что библейские материалы примерно точны: мы увидим в книге Осии человека по имени Осия, мысли которого способны поведать нам кое-что о времени, когда он жил.
421
Это преобладающая точка зрения. См., к примеру, Blenkinsopp (1996), р. 88, который предполагает, что эти высказывания «могли быть в некоторых случаях записаны вскоре после того, как прозвучали». Morton Smith (1987), p. 30, явно не согласен и полагает, что «собрание их [Амоса и Осии] пророчеств скорее всего появилось через одно поколение» — хотя это не означает, что отдельные пророчества не могли быть записаны ранее.
422
Датировка отдельных фрагментов Книги пророка Осии, подобно большинству вопросов библеистики, не является предметом, по которому уже достигнут консенсус. Многие специалисты усматривают в этом тексте поправки, внесенные в период Иосии или позднее, некоторые приписывают этим поправкам большое теологическое значение. Оценку, с которой я в целом согласен, см., например, у Sweeney (2001), pp. 270–271, и Sweeney (2000), vol. 1, pp. 4–6. Оценка, иллюстрирующая сложность датировки этого текста, приводится у Albertz (2003), pp. 230–237.
Осию иногда называют монотеистом, однако нет причин полагать, что его вера хоть чем-нибудь отличалась от монолатризма. Он никогда не отрицает существования богов помимо Яхве, не утверждает, что чужеземцам не следует им поклоняться [423] . Заявляя, что израильтяне не должны «знать» никакого бога, кроме Яхве, он не имеет в виду «признавать». Исходное слово на древнееврейском означает скорее «быть верными». В соглашениях это слово выражало преданность народа-вассала [424] .
423
См. Smith (2001), p. 163.
424
См. примечание у Coogan, ed. (2001), для Ос 5:4. Seow (1992), р. 296, считает, что этот глагол указывает на «близкое познание, как у партнеров по договору или в браке».
Это «знать» характеризует Осию как полноценного монолатриста. Повторяя слова
425
Ос 13:4.
426
Исх 20:3 и Втор 5:7. Friedman (2003) приписывает содержащуюся во Второзаконии версию десяти заповедей историку Второзакония (а именно — первому из таких историков), и менее уверенно (см. р. 153) отождествляет версию Исхода с «независимым документом», который был «вставлен здесь редактором». Collins (1992), р. 384, отмечает, что, по утверждению некоторых исследователей, «первая заповедь была немыслима до Осии». Коллинз также указывает (р. 385), что первая заповедь «формально предписывает монолатрию…»
Действительно ли Осия выказывает с помощью такой логики чувства, которые мог бы выказывать монолатрист — определенный скептицизм по отношению к альянсу в целом? Можно сказать и так. Он неоднократно упоминает две великие державы, Ассирию и Египет, но в выгодном свете — ни разу. Он подчеркивает тщетность союза между этими державами с «Ефремом» — северным царством Израиля, где жил он сам. (В тот момент Израиль был разделен на два государства, северное называлось Ефремом или Израилем, южное — Иудой.) «Ассирия не спасет нас», — утверждает он, а что касается переговоров с лидерами Египта, то это лишь «посмеяние в земле Египетской». Правители Ефрема «как глупый голубь, без сердца: зовут Египтян, идут в Ассирию» [427] .
427
Ос 14:3, 7:6, 7:11; примечание к 7:16 у Coogan, ed. (2001), указывает, что «посмеяние» относится к переговорам в Египте. См. также Ос 5:13 (и в связи с этим текстом — Blenkinsopp (1996), р. 84).
Отчасти то, что Осия противился союзам, объясняется их нередко унизительными условиями. Так как Израиль был маленьким государством, втиснутым между двумя большими, «союзы» обычно представляли собой вассальную зависимость. Там, где в Книге пророка Осии говорится, что лидеры Ефрема «заключают союз с Ассуром, и в Египет отвозится елей» [428] , имеется в виду не продажа елея Египту, а передача его в качестве дани.
Но проблему представляли не только могущественные государства [429] . Осия, как писал библеист Марвин Суини, демонстрирует «враждебность к любому соучастию чужеземцев» [430] . И действительно, подозрительность к другим народам настолько сильна, что доходит до грани ксенофобии. Осия пишет: «Ефрем смешался с народами… чужие пожирали силу его, — и он не замечал». И «поглощен Израиль; теперь они будут среди народов как негодный сосуд» [431] . Вероятно, Ахав, Соломон и другие цари руководствовались логикой, согласно которой интернационалистская внешняя политика представляла собой погружение в большой мир, способное обогатить Израиль. Осия придерживается прямо противоположных взглядов. Он видит быстро беднеющий Израиль, нищету которого лишь усугубляют внешние силы. «Хлеба на корню не будет у него, зерно не даст муки, а если и даст, то чужие проглотят ее» [432] . Если никакой другой народ не принесет Израилю ничего хорошего, значит, не стоит не только поклоняться чужим богам, но и даже чтить их.
428
Ос 12:1. Ср. и отдать должное: см. сноску к этому стиху у Coogan, ed. (2001). Кое-кто, в том числе Albertz (2003), pp. 231–234, сочли бы, что этот стих был вставлен спустя долгое время после Осии. Все прочие стихи из Осии, процитированные в этой главе, взяты из аналитического труда Альбертца вместе с традиционной ранней датировкой.
429
Видимо, Осия недоволен недавним соглашением с Сирией. См. Blenkinsopp (1996), р. 87; Albertz (1994), vol. 1, p. 169; и Meeks, ed. (1993), примечания к Ос 5:11 и 8:9.
430
Sweeney (2000), vol. 1, p. 62. См. также Albertz (1994), p. 169–160, о различных непродуктивных связях с чужеземцами, на которые ссылается Осия.
431
Ос 7:8–9; 8:8.
432
Ос 8:7. Albertz (1994), vol. 1, p. 169, рассматривает этот стих как упоминание о том, что Израиль истощили выплаты, требуемые при вассальной зависимости.
Осия облекает свой религиозный и политический изоляционизм в один и тот же метафорический язык. «Ты блудодействуешь, удалившись от Бога твоего», — втолковывает он народу Израиля. Поклоняясь ханаанским богам, якобы приносящим дождь и процветание, Израиль говорил: «Пойду за любовниками моими, которые дают мне хлеб и воду, шерсть и лен, елей и напитки». Этот образ измены распространяется на внешнюю политику Израиля. Власти Ефрема «пошли к Ассуру, как дикий осел, одиноко бродящий; Ефрем приобретал подарками расположение к себе. Хотя они [израильтяне] и посылали дары к народам, но скоро… они начнут страдать от бремени [чужеземного] царя князей» [433] . В Книге пророка Осии, как во всем Древнем мире, теология и геополитика служат отражением друг друга.
433
Ос 9:1, 2:5, 8:9-10. Примечания к 8:9-10 у Coogan, ed. (2001) указывают, что «бремя царя князей» относится к порабощению чужеземцами.