Эволюция Мары Дайер
Шрифт:
– Расскажи мне о твоей постели, - сказал Ной, намёк на улыбку был в его голосе.
– Она двухспальная, - сказала я, с намёком на улыбку у меня.
– Дуб, как и остальная мебель. С балдахином.
– Одеяло?
– Довольно тяжёлое одеяло. Оно было моей бабушки. Из гусиного пуха и действительно толстое.
– Какого цвета?
– Уродливое, - усмехнулась я.
– Странные коричневые и чёрно-белые штампы, я думаю, шестидесятых годов.
– Где ты в твоей комнате прямо сейчас?
–
– Хорошо. Если бы я был в твоей комнате, где бы я был?
Я видела это ясно: Ной в моём дверном проёме..
– Стоишь там, в дверях, - сказала я, хотя наши тела теперь были в нескольких дюймах друг от друга.
– Теперь я там, - сказал он тёплым, медленным, медовым голосом.
– Снаружи темно, ночь. Есть ли свет в твоей комнате?
– Лампа на тумбочке.
– Хорошо. Я захожу в твою комнату, должен ли я закрыть дверь?
Да.
– Да, - сказала я, моё дыхание ускорилось.
– Я закрыл дверь. Я пересёк комнату и встретился с тобой в центре. Что дальше?
– Я думала, ты один направляешь меня в этом.
– Я думаю, что тебе следует проявлять некоторое содействие.
– Какие есть варианты?
– Я полагая, ты можешь почитать мрачные стихи, пока я играю с угольником для черчения. Или мы можем осыпать себя арахисовым маслом и выть на луну. Используй своё воображение.
– Прекрасно, - сказала я.
– Ты берёшь мою руку, и мы идём по направлению к кровати.
– Отличный выбор. Что затем?
– Ты садишься и тянешь меня с собой.
– Где ты?
– спросил он.
– Ты тянешь меня к себе на колени.
– Где твои ноги?
– Вокруг твоей талии.
– Хорошо, - сказал Ной, его голос был слегка неровным.
– Это становится интересным. Так я на краю твоей кровати. Я держу тебя на коленях, пока ты оседлала меня. Мои руки вокруг тебя, держат тебя, чтобы ты не упала. Во что я одет?
Я улыбнулась.
– Футболка с дырками на ней.
– В самом деле?
– Да, а что?
– Я думал, что буду носить смокинг в твоей фантазии или что-то вроде того.
– Как Джеймс Бонд? Это звучит, как твоя фантазия, - сказала я, но при этом появилось изображение Ноя в смокинге с его искусно грязными волосами, отменным галстуком-бабочкой, обвившемся вокруг его воротника... я сглотнула. Кровь зажглась под моей кожей.
– Кэти ненавидит их.
– Футболки?
– Да.
– Она твоя сестра.
– Так я должен остаться в ней?
– Да.
– Хорошо. Я ношу футболку. А ниже?
– Что ты обычно носишь в постели?
– спросила я.
Ной ничего не сказал. Я открыла глаза, чтобы выгнуть бровь и хитро улыбнуться.
О, мой Бог.
– Закрой. Свои. Глаза, - сказал он. Я закрыла.
– Итак, на чем мы остановились?
– Я
– Хорошо. И я одет...
– Брюки на шнурке, - сказала я.
– Они довольно тонкие, ты знаешь.
Я в курсе.
– Стоп, - сказал он, и я почувствовала давление рук на свои плечи. Я открыла глаза.
– Ты немного качнулась, - сказал он, опуская руки.
– Я подумал, что ты можешь упасть с кровати.
Я покраснела.
– Возможно, нам следует воспользоваться полом, - сказал он и встал. Он потянулся, и было невозможно игнорировать его твёрдую полоску, стоя всего в нескольких дюймах от него. Я поднялась слишком быстро и закачалась на ногах.
Он улыбнулся, взял подушку с кровати и положил её на пол, указывая, что мне следует сесть. Я села.
– Хорошо, - сказал он.
– Так во что одета ты?
– Я не знаю. Скафандр. Кого это волнует?
– Я думаю, что это должно быть настолько ярким, насколько это возможно, - сказал он.
– Для тебя, - пояснил он, и я усмехнулась.
– С закрытыми глазами, - напомнил он мне.
– Мне придётся ввести наказание за каждый раз, когда я должен буду сказать это тебе.
– Что ты имел в виду?
– спросила я лукаво.
– Не искушай меня. Теперь, что на тебе одето?
– Я думаю, толстовка и тоже штаны на шнурке.
– Под ними ничего?
– Я, как правило, не хожу без нижнего белья.
– Как правило?
– Только в особых случаях.
– Иисусе. Я имел в виду под толстовкой.
– Я думаю, майка.
– Какого цвета?
– Белая майка. Чёрная толстовка. Серые штаны. Сейчас я готова двигаться дальше.
Я почувствовала, как он приблизился, его слова были прямо над моим ухом.
– К той части, где я откинусь назад и потяну тебя за собой вниз?
Да.
– Надо мной, - сказал он.
Чёрт.
– К части, где я скажу, что я хочу почувствовать мягкость кудрей на твоём затылке? Знаешь, твои тазовые кожи ощутят мои губы напротив?
– пробормотал он мне в кожу.
– Чтобы запомнить склон твоего пупка, дугу на твоей шее, волнение твоей... эй.
Я почувствовала его тёплые руки на своих плечах. Я открыла глаза. Я, должно быть, подвинулась к нему, пока мои глаза были закрыты, потому что я была почти у него на коленях.
– Ты должна оставаться на подушке, - сказал он.
Но я не хочу.
– Я не хочу, - ответила я. Мои пальцы болели от необходимости прикоснуться к нему.
– Мы не должны спешить в этом.
Но я хотела.
– Почему нет?
– спросила я.
Он уставился на меня. На мои губы.
– Потому что я хочу поцеловать тебя снова, - сказал он.
– Но не если какая-то часть тебя до сих пор боится. Боится ли всё ещё какая-то часть тебя?