Эволюция

Бакстер Стивен М.

И он научился использовать свою силу, чтобы получить то, что хотел.

Изящно качнувшись, Соло соскочил на ветку и встал на задние лапы перед матерью Нота. Он выглядел нескладным, потому что его задние лапы были довольно массивными, а передние — короткими и тонкими; он держал свой длинный хвост поднятым вверх, поэтому его конец загибался у него над головой. Но он был высоким, очень гибким и очень пугающим.

Мать Нота могла понюхать запах этого огромного незнакомца: это не родственник. Она сразу же запаниковала. Зашипев, она отпихнула Левую себе за спину.

Отец Нота вышел вперёд.

Он поднялся на задних лапах и повернулся лицом к пришельцу. Быстрыми порывистыми движениями он потёр свои генитальные железы об окружающую листву и провёл хвостом по предплечьям так, чтобы роговые шпоры над железами на запястьях расчесали шерсть на его хвосте и пропитали её его запахом. Затем он стал размахивать вожделенно пахнущим хвостом над своей головой в сторону пришельца. В мире нотарктусов, где господствовали запахи, это была устрашающая демонстрация. «Уйди. Это моё место. Это моя стая, мои детёныши. Уйди».

В поведении отца не было ничего сентиментального. Производить здоровое потомство, которое доживёт до возраста размножения, было единственной целью в жизни этого отца; он готовился бросить вызов вторгшемуся чужаку исключительно из собственных эгоистичных соображений, чтобы видеть собственное наследие в целости и сохранности.

Обычно эта игра со запаховым блефом продолжалась до тех пор, пока один или другой самец не отступил бы, но без физического контакта. И здесь Соло тоже был необычен. Он не отвечал никакой формой демонстраций, кроме холодного пристального взгляда на лихорадочное позирование соперника.

Отец Нота расстроился из-за жуткой неподвижности пришлого соперника. Он колебался, его запаховые железы высыхали, а хвост поник.

И тогда Соло нанёс удар.

С оскаленными зубами он сделал выпад в сторону отца Нота, врезавшись в его грудную клетку. Визжа, отец Нота упал на спину. Соло опустился на все четыре лапы и наскочил на него, укусив в грудь сквозь слой шерсти. Отец Нота закричал, побежал и вскоре скрылся из вида. Он был лишь слегка ранен, но его дух был сломлен.

Теперь Соло повернулся к самкам. Тётки легко могли оказать сопротивление Соло, если бы объединили свои усилия. Но они убрались с дороги Соло. Нападение Соло потрясло их не меньше, чем его жертву. Они никогда не видели никого похожего на него. Они все были матерями; они все сразу же подумали о детёнышах, которых оставили висеть на высоких ветках.

Соло проигнорировал и их. Твёрдой походкой хищника он надвигался на мать Нота, на свою основную цель.

Она зашипела, она продемонстрировала свои зубы, она даже ударила его своими мощными задними лапами. Но он легко выдерживал её удары, шёл, несмотря на её пинки лапами — и схватил не оказывающего сопротивления и мешающего ему детёныша, легко пересилив его хватку. Он нанёс быстрый укус в горло детёныша, раздирая плоть, и рвал его, пока не разорвал трахею. Всё было кончено в несколько мгновений. Он уронил трепещущие останки в лес под собой, где мезонихиды, возбуждённые запахом свежей крови, бросились вперёд со своим жутким лаем, не похожим на собачий. С окровавленными ртом и руками Соло повернулся к матери Нота. Конечно, она пока не была готова к оплодотворению, возможно, даже не в следующие несколько недель, но он мог пометить её своим запахом, сделать её своей собственностью и отвести от неё внимание других самцов.

В Соло не было ничего по-настоящему жестокого. Если детёныши

были убиты, то оставалась возможность того, что у матери Нота ещё до конца лета снова начнётся течка — и если бы Соло покрыл её в это время, благодаря ей он смог бы оставить больше потомства. Поэтому, с точки зрения Соло, детоубийство было хорошей тактикой.

Сопротивляться грубой стратегии Соло мог далеко не каждый. Самцы нотарктусов не были экипированы для драки. У них не было таких клыков, какие будут использовать для нанесения урона конкурентам более поздние виды приматов. И этот полярный лес был едва пригодным для жизни местообитанием, где настоящие поединки были буквально растратой энергии и скудных ресурсов; именно поэтому в процессе эволюции появились эти ритуальные запаховые поединки. Но для Соло, который был исключением, это было стратегия, раз за разом приносившая положительный результат и позволившая ему завоевать много брачных партнёрш — и она сделала возможным появление множества потомков, разбросанных по всему лесу, и в их жилах бежала кровь Соло.

Но на сей раз она не собиралась срабатывать.

Мать Нота, помеченная запахом убийцы, пристально смотрела вниз, в зелёную пустоту под собой. Она потеряла своего детёныша — то же самое пришлось перенести и Пурге, её далёкой праматери. Но, будучи значительно умнее, чем была Пурга, она гораздо острее ощущала свою боль.

Тьма заполнила её. Она сделала выпад в сторону Соло — маленькие лапы бешено молотят, рот разинут. Поражённый, он бросился назад.

Она промчалась мимо него. И она упала.

Нот видел, как его мать падает в ту же яму, куда до неё упала его маленькая сестра. Её скрученное тело сразу же скрылось под мерзкими копошащимися телами мезонихид.

Нота отняли от груди через несколько недель после рождения. Скоро настало бы время, когда он будет странствовать без своей стаи. Его связь с матерью была незначительной. И всё же он чувствовал такую сильную потерю, словно материнскую грудь вырвали у него изо рта.

А дождь всё шёл, непрерывно усиливаясь.

Нот, дрожа, ползал по ветвям. Завывал ветер, дождь падал массивными каплями, которые стучали по незащищённому телу и барабанили по широким листьям деревьев.

Следуя по давним запаховым следам матери, он нашёл свою младшую сестру. Она всё ещё неподвижно цеплялась за ствол дерева, где её оставила мать — и где она висела бы, вероятно, пока не умерла бы от голода. Нот обнюхал её влажную шерсть. Он подобрался к ней поближе и обнял её лапами. Она была крохотным дрожащим комочком, прижимающимся к шерсти на его животе, но он защищал её от дождя.

Он был настроен оставаться с нею. Она пахла семьёй, у них было очень много общего в генетическом наследии, и потому в любом потомстве, которое у неё могло бы однажды появиться, был бы и его вклад.

Но дождь шёл всю ночь и весь день, пока солнце продолжало свой бесцельный круговой танец в небе. Подлесок промок, а землю усеяли поблёскивающие лужи, засоренные плавающими в них остатками листьев, и в них скрылись обгрызенные и разбросанные кости.

А продолжающийся дождь смывал с деревьев последние следы запаховых меток стаи Нота. Нот и его сестра потерялись.

II

Бесконечный день всё продолжался, солнце накручивало свои бессмысленные круги, а Нот и Правая заблудились в ветвях леса.