Эволюция

Бакстер Стивен М.

Он взял свою палку-копалку. Это был тяжёлый кол, просунутый сквозь отверстие, грубо просверленное в небольшом камне. Несмотря на вес инструмента, он легко поднял его и использовал массу камня, чтобы вонзить инструмент в твёрдую землю.

Камешек была цельным куском мускулатуры, обтягивающим жёсткий массивный скелет. Если Дальняя, его давно уже мёртвая далёкая прародительница, напоминала бегуна на длинные дистанции, то Камешек смог бы стать юниором среди толкателей ядра. Его лицо было крупное, с массивными чертами, а над ним выдавался большой костяной гребень над бровями. У него были огромный нос и большие пазухи, которые придавали его лицу странный вид — словно оно вздуто изнутри. Зубы

у него были плосковершинными столбиками эмали. Его череп, который стал значительно крупнее, чем у Дальней, вмещал большой и сложный мозг — фактически, сопоставимый по размеру с мозгом современного человека — но он располагался за его лицом гораздо ближе, чем будет находиться мозг человека.

Когда он едва родился, ещё мокрый после матки, тело Камешка было гладким и округлым, вызвав в сознании его матери странный образ — камешек, окатанный ручьём. Имена для людей всё ещё были делом далёкого будущего — когда в группе, где жил Камешек, было всего лишь двенадцать человек, в именах не было совершенно никакой потребности — но, тем не менее, мать этого мальчика будет часто смотреть на блестящие камни в ручье и вспоминать своего сына, когда он был ещё младенцем у неё в руках.

Поэтому — Камешек.

В эту эпоху существовало много разновидностей людей мощного телосложения вроде народа, к которому принадлежал Камешек, распространённых повсеместно в Европе и в западной Азии. Те, кто населял Европу, однажды будут называться неандертальцами. Но так же, как и во времена Дальней, многие из этих новых разновидностей людей никогда не будут обнаружены, не говоря уже о том, чтобы быть изученными, классифицированными и привязанными к генеалогическому древу гоминид.

Всё-таки его народ был сильными людьми. Даже в восемь лет Камешек выполнял работы, существенно важные для выживания его семьи. Он пока ещё не ходил с взрослыми на охоту, но зато умел лучше всех копать ямс.

Подул лёгкий ветер, который донёс до него восхитительный запах дыма от сожжённого дерева — запах дома. Он охотно принялся за работу.

Его усилия уже взрыли землю. Он погрузил руки в сухую почву и начал откапывать толстый клубень, который выглядел так, словно мог глубоко уходить в землю, возможно, на все два метра. Он снова взялся за палку-копалку. Пыль и кусочки камня разлетались в стороны, прилипая к его вспотевшим ногам. Он знал, что делать с ямсом. Когда он откопает клубень, он отрежет съедобную мякоть, но потом закопает стебель и верхушку клубня обратно в землю, чтобы она могла вырасти снова. Его рытьё также помогло ямсу иным, менее явным образом. Он рыхлил и аэрировал почву, ещё более способствуя продолжению роста.

Его мать была бы довольна, если бы он принёс домой три или четыре толстых клубня, готовых к тому, чтобы бросить их в огонь. И ещё ямс был бы полезен иным образом, кроме еды. Его можно использовать, чтобы травить птиц и рыбу. Можно втирать его сок в голову, чтобы убить вшей, которые ползали там…

Раздался хруст.

Удивившись, Камешек отложил палку-копалку. Он наклонился вперёд, прикрывая глаза от яркого солнца, и попробовал рассмотреть, что находилось там, в дыре. Это могло быть какое-то глубоко зарывающееся насекомое. Но ему не было видно ничего, кроме фрагмента чего-то ржаво-бурого, вроде куска песчаника. Он полез вниз и, вытянув свои неуклюжие пальцы, схватил этот обломок и потянул его на поверхность. Это был купол с изломанным краем по окружности, достаточно маленький, чтобы уместиться у него на ладони. Когда он поднёс его к лицу, на него уставились две пустых глазницы.

Это был череп. Голова ребёнка.

Это не было какой-то ужасной находкой. Дети умирали всё время. Это было суровое место: слабым и невезучим доставалось мало жалости.

Но

все дети, которые умерли за время собственной короткой жизни Камешка, были зарыты в землю недалеко от хижин. Как и все мёртвые, они были захоронены, чтобы падальщики не тревожили живых людей. Тогда, возможно, этот ребёнок был мёртв уже давно. Возможно, его люди похоронили его ещё до того, как родился Камешек, здесь, где теперь высились заросли ямса.

Но череп был странно тонким и лёгким. Камешек взвесил его на ладони. Его брови были тяжёлой костяной крышкой, от которой лоб наклонился назад почти горизонтально. Камешек провёл рукой по собственной голове и сравнил череп со слегка выпуклым вздутием собственного лба. Он увидел, что на небольшом черепе были отметины от зубов: тонкие раны-проколы, нанесённые зубами кошки — но сделанные уже после того, как ребёнок умер, а его тело брошено на равнине.

Камешек не мог знать, что он держал останки Негодника, брата Дальней, который жил и умер здесь. Негодник стал жертвой своего детского гипервитаминоза и умер, пока был ещё ребёнком, не оставив потомства. И вряд ли Негоднику стало бы хоть немного лучше, если бы он узнал, что однажды, когда его короткая забытая жизнь уже более миллиона лет, как закончилась, его маленькая голова будет лежать в руке его отдалённого пра-племянника.

И Негодник мало что узнал бы в этом пейзаже, в том месте, где он когда-то играл.

Геологическую инфраструктуру Великой рифтовой долины — плато, скалы, вулканические горы, большое пространство самой долины — время оставило в значительной степени неизменной. Но со времён Дальней эта местность стала скудной и сухой. Рассеянные заросли акации, комбретума и дикого лавра заместили более густые рощи и участки леса прошлого. Даже травянистые равнины несколько отличались — на значительной части их площадей доминировала горстка устойчивых к пожарам видов. Тем временем, сообщества крупных животных прошлого поредели. В этой огромной пыльной котловине не было видно ни слона, ни антилопы, ни жирафа. Казалось, будто жизнь потерпела здесь поражение. Местность была опустошена. Дальняя испугалась бы такого её оскудения.

Но жалкие останки Негодника оставили свой след в этом мире: тех капель влаги, которые уловила эта зарытая в землю чуть выпуклая крыша черепа, оказалось достаточно, чтобы помочь расти ямсу.

Без малейших признаков любопытства Камешек сжал кулак. Небольшой череп рассыпался в тонкие осколки, и он позволил им упасть обратно в яму. Он взялся за своё орудие для рытья; там ещё оставалась часть корня, которую нужно было выкопать.

И в этот момент его взгляд остановился на незнакомцах.

Он присел за обрывом, сдерживая дыхание.

Это были охотники; он сразу видел это. Они следовали по старому следу слонов. Слоны шли к воде, а где была вода, будет много животных, включая существ среднего размера вроде оленей, на которых предпочитали охотиться люди.

Их было четверо, трое мужчин и женщина, все взрослые. Когда они шли, ноги охотников двигались размеренно и мощно, а туловища были наклонены немного вперёд. Это была походка сильного существа, а не изящного или быстрого: в охотниках совершенно не было быстроты Дальней. Густые бороды покрывали тёмные мужские лица, а женщина повязала свои длинные волосы сзади кусочком кожи. В отличие от Камешка, эта группа носила одежду: всего лишь куски шкуры, не сшитые и повязанные вокруг тела при помощи полос кожи или плетёной коры. Камешек разглядел на одежде следы от укусов. Кожу обрабатывали, жуя и растягивая её зубами, и основной функцией этого большого костяного гребня над бровями Камешка было обеспечить прикрепление мускулатуры для челюстей, которые должны выполнять такую серьёзную работу.