Евреи в годы великих испытаний
Шрифт:
Репрессиям подверглись многие из тех военных деятелей, кто по долгу службы имел непосредственное отношение к оснащению армии и флота новым вооружением, к подготовке кадров военных инженеров. В их числе было немало евреев: погиб начальник Военно-инженерного управления Красной Армии Я.Д. Аскольдов; начальник Научно-исследовательского института Военно-морских сил Н.М. Хайт; заместитель председателя Артиллерийского комитета и начальник Научно-технического отдела Главного артиллерийского управления Красной Армии, бригадный инженер Я.М. Железняков; начальник Управления вооружения военно-морских сил И.Б. Розгон; член Военного совета авиации особого назначения И.М. Гринберг; начальник Управления высших учебных заведений Красной Армии И.Е. Славин; начальник Военно-хозяйственной академии А.Л. Шифрес; начальник Военной академии химзащиты Я.Л. Авиновецкий. Длительному сроку заключения был подвергнут начальник химического управления Красной Армии корпусной инженер Я.М. Фишман и др.
Не избежал печальной
Драматизм заключался в том, что, создав отличные образцы вооружения, танковых моделей и авиационной техники, оборонный комплекс не мог их произвести в нужном количестве к началу войны. МиГ-3 был принят на вооружение и полетел в апреле 1940 г. Самолет участвовал в военном параде в Тушине в том же году. Летом 1941 г. принимается на вооружение самолет Пс-2, позже ТУ-2. ИЛ-2 впервые вылетел в 1939 г., в серию пошел в 1940 г. Однако массовое производство (кстати, самого массового самолета) развернулось только в годы войны. Танк КВ конструкторы и производственники изготовили в 1939 г., правительственная комиссия приняла эту модель 15 марта 1941 г., тогда же приняли на вооружение танк Т-34. Реактивная установка («Катюша») была принята на вооружение в феврале 1941 г. Аналогичная ситуация сложилась с некоторыми другими образцами боевой техники и боеприпасов. Например, подкалиберные бронебойные боеприпасы, прожигавшие броню в два-три раза толще собственного калибра, ученые разработали в 1938 г., появились они в армии только во время войны. Выпуск противотанковых ружей (ПТР), минометов (конструкции Шавырина) также начался после июня 1941 г. Даже совершенствование автомобиля ГАЗ-АА (ГАЗ-MM – «полуторка») затянулось с 1937 до 1941 г. В 1938–1939 гг. на машину устанавливали старый двигатель ГАЗ.
19
Т.М. Геллер был освобожден из заключения во время войны и работал начальником производства авиационного завода.
Но больше всего пострадала авиационная промышленность. По мнению Л.Л. Кербера, из Наркомата авиапромышленности репрессировали 280–300 человек. Главному конструктору А.Н. Туполеву находившемуся в тюрьме, предложили назвать тех, кого он хотел бы получить в свой конструкторский коллектив. Кербер вспоминает, что А.Н. Туполев задумался, так как его положительное мнение об авиационном специалисте могло оказаться для этого специалиста роковым. И тогда он назвал всех. Оказалось, что эти люди в тюрьмах, лагерях, многие из них от истощения, цинги, желудочных заболеваний, эпидемий были на грани смерти.
Туполев спас жизнь сотням специалистов высшего класса, в том числе главному конструктору космических кораблей С.П. Королеву. «Не многие страны могли бы выдержать такое», – писал Л.Л. Кербер [20] .
За несколько недель до начала войны арестовали и поместили в одиночную камеру тюрьмы НКВД Б.Л. Ванникова. Менее чем через месяц после нападения Германии на СССР в тюрьму было передано указание Сталина – Ванникову, письменно изложить свои соображения относительно мер по развитию производства вооружения в условиях начавшейся войны. Не располагая информацией о ходе боевых действий, о наличии вооружения, о техническом оснащении немецкой армии и другими исходными сведениями, необходимыми для анализа, бывший нарком изложил в аргументированной записке свои соображения. Вскоре из тюремной камеры Б. Ванникова доставили в Кремль к Сталину. Борис Львович вспоминает: «…записка, над которой я работал несколько дней, была передана Сталину. Я увидел ее у него в руках, когда меня привели к нему прямо из тюрьмы. Многие места оказались подчеркнутыми красным карандашом, и это показало мне, что записка внимательно прочитана. В присутствии В.М. Молотова и Г.М. Маленкова Сталин сказал мне: “Ваша записка – прекрасный документ для работы наркома вооружения. Вы во многом были правы. Мы ошиблись… А подлецы вас оклеветали”» [21] .
20
Кербер АЛ. А дело шло к войне // Изобретатель и рационализатор. 1988, № 3. С. 41.
21
Ванников Б.Л. Записки наркома // Изобретатель и рационализатор. 1988, № 1. С. 37.
Б.Л. Ванников был представителем нового поколения технократов, сформировавшегося в послереволюционные годы. Его деятельность как администратора, одного из талантливейших и блестящих руководителей, создателей
Существовала система планового уничтожения кадров. Если «врагом народа» объявлялся руководитель высокого ранга, то все, кому он покровительствовал, кого продвигал по службе, с кем был дружен, автоматически становились «врагами народа». И наоборот, покровитель пользовался доверием тирана – в безопасности были и его протеже…
Конечно, определенную роль в многолетнем удержании в своих руках нитей политического руководства страной сыграли личные качества Сталина: хитрость и коварство, жестокость и мстительность по отношению к действительным и мнимым противникам, безграничные честолюбие и властолюбие, умение разбираться в окружающих и использовать их в своих интересах, маниакальная недоверчивость и подозрительность, недюжинные организаторские способности, природный ум и колоссальная работоспособность, умение четко формулировать тактические и стратегические цели политики, доводить принятое решение до конца. «Для него политика, – пишет Д. Волкогонов, – всегда была фаворитом в соотношении с нравственностью. Он презирал жалость, сострадание, милосердие… В политике Сталин не находил места для моральных ценностей» [22] .
22
Волкогонов Д. Триумф и трагедия // И.В. Сталин. Политический портрет. Кн. 1. – М., 1989. С. 277.
Был ли проинформирован Сталин о подготовке гитлеровской армии, оснащенной новейшей военной техникой, к решающей схватке – с Советским Союзом? На этот вопрос необходимо ответить утвердительно. Правительство перед Второй мировой войной было проинформировано о новых видах вооружения германской армии, и не только такими мужественными разведчиками, как Маневич Лев Ефимович, и другими. Выполняя поставленную перед ним задачу, он знакомился со многими конструкторами, изобретателями и новыми моделями самолетов, сам котировался и как хороший пилот, и как грамотный инженер – самолеты были его стихией. Добытая им информация оказывалась в Москве. Шифровки туда шли регулярно. Как знаток своего дела, Маневич ездил в Англию, Францию, Италию, Германию, где заводил необходимые связи. Он, войдя в круг военных бизнесменов, был знаком с каждой новинкой оборонной промышленности стран Европы.
С риском пробравшись в Испанию, где уже шла война, Маневич поселился на территории, занятой фашистскими войсками Франко. Здесь он увидел и германскую технику, поставляемую фашистами – танки, самолеты, артиллерию, – и их боевые качества на полях сражений. Свою оценку им Маневич передавал в Москву. О том доверии, которым он пользовался у фашистов, говорит и тот факт, что ему приходилось летать на немецких самолетах на разведку республиканского Мадрида. А его крестный отец – Павел Березин – в это время был военным советником республиканской армии и жил в столице Испании. Разведчики оказались на одних баррикадах, но с разных сторон!
И все-таки они были в одном строю: все новости об эффективности новой техники, применяемой на полях сражений в Испании, качестве боевых самолетов, танков Маневич передавал в Москву. Шифровки шли из Милана, из знаменитого театра «Ла Скала». Чтобы не вызвать подозрений, Маневич посещал почти все спектакли. И всегда с ним была его спутница Ингрид. Она-то и была радисткой. Иногда Маневичу приходилось встречаться с резидентами и передавать их информацию из рук в руки или оставлять в условленном месте.
Однажды один из резидентов попал в полицию, где его спровоцировали сообщить, что документы ему передает Картнер (австриец). Для очередной встречи с Маневичем его выпустили из полиции. Во время передачи документов его арестовали.
Как Маневич ни сопротивлялся и ни отказывался, его обвинили в шпионаже. Это было понятно из переданных документов. Не признавая себя виновным, Маневич не назвал ни своего имени, ни национальности, ни страны, на которую он работал. Этого у него не могли вырвать ни пыткой, ни побоями. По документам он был австрийцем. Поэтому и приговор Особого трибунала по защите фашизма был мягким – двенадцать лет тюремного заключения. И первое место заключения – римская тюрьма «Роджина Челли». А затем началось хождение по тюрьмам. И везде он пользовался уважением заключенных, среди которых было немало политических, ненавидящих Муссолини.