Евреи в годы великих испытаний
Шрифт:
Генерал Чуйков пристально всмотрелся в знакомое лицо сержанта и спросил:
– Скажи-ка, это не ты со своими ребятами охранял мой КП в Сталинграде?
– Так точно, товарищ гвардии генерал! – ответил Гизис.
– Раз так, гвардии сержант, разрешаю тебе, – ответил с улыбкой генерал. – Но не забудь, что должен вернуться к нам. Мы еще должны пройти большой путь до Берлина.
Нахман Гизис бегом пустился к шоссе, на попутных машинах добрался до Бута.
На сердце Нахмана было неспокойно: что ожидает его в местечке? Взбежал на мост, который только что восстановили саперы, и подбежал к месту, где когда-то стоял их дом. Горка глины и одна обгоревшая труба – вот и все, что осталось от него. Местечко превратилось в руины.
С разбитым сердцем шагал Нахман по мертвому местечку, ища оставшихся в живых. Но напрасно. Только там, где когда-то был клуб, сохранился домик. Из трубы валил дым. Нахман направился туда.
Он приоткрыл дверь, шагнул через порог и увидел: за столом в полутемной комнате сидели, закутанные в тряпье, две женщины.
Одна из них, с заплаканными глазами, обратилась к нему:
– Вы, вероятно, голодны. Но у нас нет ничего. Вот, только кипяток. Может, выпьете?
Нахман почувствовал, что сердце его вот-вот остановится. В одной из них он узнал свою младшую сестру Дору. Она его не узнала. Сдерживая рыдания, он произнес:
– Дора, дорогая моя… Ты что, не узнаешь меня? Я – Нахман, Нахман…
Она растерялась, схватилась за сердце, не могла вымолвить и слова. Придя в себя, она воскликнула:
– Нахменька, это ты? Ты жив! – Подбежала к нему, обняла и стала целовать. – А я чудом осталась в живых. Добрые люди прятали от убийц.
Они направились к трем братским могилам, страшным могилам, где были похоронены три тысячи меджибожских евреев. Медленно подошли к ним; Нахман Гизис, видевший тысячи смертей, на войне ни разу не плакал. Здесь же он опустился на колени и громко зарыдал.
Дора рассказала ему о страшной трагедии. Об одном только она не смогла, не сумела рассказать: когда фашистские изверги узнали, что мать вырастила пятерых сыновей и все они ушли на фронт, убийцы выволокли мать из гетто и повесили ее на дереве в центре местечка.
Советская Армия продвигалась вперед по польской земле, освобождая города и села от немецких оккупантов. Только что освободили город Люблин. Недалеко от него находился лагерь смерти Майданек.
Нахман Гизис обратился к командиру дивизии с просьбой выделить его взводу еще несколько бойцов и с усиленным взводом на рассвете тропинками и перелесками направился к Майданеку.
Уже на значительном расстоянии от лагеря они почувствовали тошнотворный запах жженого мяса и костей. Трудно было дышать, тяжело было шагать по песчаным тропинкам. Но разведчики упорно продвигались вперед. Миновали высокие сосны, увидели проволочные заграждения, сторожевые вышки и высокую трубу, из которой валил тлетворный дым. Это работал крематорий.
Ранним утром разведчики бесшумно подобрались к проволочным заграждениям, перерезали их, автоматными очередями расстреляли охранников на сторожевых вышках и ворвались на территорию лагеря. Вся фашистская охрана в страхе бежала к воротам, и советские разведчики стреляли им вслед.
Из бараков выбежали узники – скелеты в полосатой одежде – и набросились на лежащих во дворе охранников, мертвых и раненых, готовые их растерзать.
Разведчики окружили и взяли в плен несколько офицеров из охраны. Сотни освобожденных узников обнимали своих спасителей, благодарно целовали их.
Нахман Гизис со своим взводом направился вдогонку за наступающим подразделением.
Кто из солдат и офицеров не мечтал дойти до фашистского логова, быть среди тех, кому предстоит штурмовать Берлин, и видеть своими глазами крах империи Гитлера?
Мечтал об этом и сержант Нахман Гизис. 2 мая 1945 г. Нахман Гизис и его друзья взбирались по ступенькам, ведущим к догоравшему Рейхстагу. Они увидели, как солдаты и офицеры расписываются на покрытых копотью стенах. Гизис поднял кусок мела, подошел к почерневшей колонне, написал: «Я из Меджибожа…» – и расписался.
Тут Нахман вспомнил письмо, полученное
И Нахман добавил к своей подписи имена своих погибших братьев.
В бой с врагом на подступах к Москве Нахман Гизис пошел со своей частью прямо с парада на Красной площади 7 ноября 1941 г.
По завершении войны Нахман Гизис отправился прямо из покоренного Берлина в Москву для участия в Параде Победы на Красной площади 24 июня 1945 г.
Орден Славы III степени присвоен гвардии старшему сержанту Нахману (Николаю) Лазаревичу Гизису указом от 15 мая 1946 г.
Ежегодно 22 сентября, в годовщину гибели меджибожских евреев, к памятнику на могилах, где похоронены жертвы гитлеровцев, стекаются из разных городов оставшиеся в живых их родные. Среди них можно было увидеть и высокого стройного пожилого человека со светлыми приветливыми глазами. На груди его – три ордена Славы всех степеней за самоотверженность, отвагу и героизм, проявленные в боях с гитлеровской Германией [62] .
62
Полянкер Г. Николай Гизис. – Советиш Геймланд, 1985. № 5. С. 8–9; Лобода В.Ф. Солдатская слава. – М.: Воениздат, 1963. С. 76; Полянкер Г. Один из большой семьи. – Советиш Геймланд, 1986. № 2. С. 68–78; Рокоссовский К.К. Солдатский долг. – М.: Воениздат, 1972. С. 62–289.
После войны Нахман Гизис жил и работал в городе Хмельницкий (б. Проскуров) на Украине. Умер 18 июля 1987 г.
Нельзя не упомянуть и о человеке необыкновенно мужественном, который с оружием в руках прошел всю войну, Пеллере Владимире Израилевиче, с 1938 г. бывшем председателем колхоза «Ройтер Октябрь» в Биробиджане. С первых дней на фронте. Воевал в Прибалтике, участвовал в обороне Одессы и в Сталинградской битве. За мужество и отвагу, проявленные в боях на фронтах Великой Отечественной войны, награжден орденами Славы всех трех степеней, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда», «За победу над Германией».
Начав войну на западной границе, Владимир Пеллер тяжкими дорогами отступления дошел до Сталинграда. Здесь довелось ему принять участие в одном из величайших сражений, какие только знала история человечества, – в Сталинградской битве. Долгие полтора месяца Владимир Пеллер с шестью бойцами держал в Сталинграде оборону в доме, который по праву мог быть назван «домом Пеллера». Но прежде чем стать хозяевами этого дома, Пеллеру и его боевым побратимам пришлось в течение шести дней этаж за этажом в тяжелых кровопролитных боях отбивать его у немцев. Однажды, когда группа Пеллера добралась уже до третьего этажа, закончились патроны, и нашим бойцам пришлось вступить в рукопашный бой с фашистами. В одной из комнат на Пеллера набросились четыре фашиста. Обладавший недюжинной силой Пеллер, не дожидаясь помощи бойцов своей группы, выбросил всех напавших в окно. Ожесточенные бои велись за каждую улицу, за каждый дом. «За Волгой для нас земли нет» – таков был девиз защитников Сталинграда. В сталинградских боях Пеллер был тяжело ранен пулей в живот. Получившие такое ранение, как правило, не выживали. Но, верно, удача дружит со смелыми, и врачам удалось спасти его от смерти. Да и не мог так просто Владимир уйти из жизни – у него были и свои счеты с фашистами, принесшими смерть многим тысячам его единокровных братьев и сестер, ни в чем не повинным женщинам, детям и старикам. После войны вернулся в Биробиджан. Возглавлял колхоз «Заветы Ильича». За высокие достижения в сельском хозяйстве