Еврейское остроумие
Шрифт:
— Не смеши меня! Я ее несу из химчистки!
В бывшей ЧССР в обязанности работника отдела кадров входило наблюдение за сотрудниками и составление на них характеристик.
Прага. Кон ходит по кладбищу и не может найти могилы своих родителей. Заметив бородатого еврея, он спрашивает его:
— Вы здешний шамес?
— Не смешите меня: я кадровик!
Армия
Царская Россия. Два еврея стоят на вокзале, где идет посадка солдат в вагоны. Один еврей говорит другому:
— Видишь солдат в обмотках? Это пехота. Их привезли из Петербурга в Варшаву. А там, видишь, солдаты в шароварах? Это казаки, их повезут из Варшавы в Петербург.
— Сколько пустых затрат! — отвечает второй еврей. — Можно было бы просто поменять им штаны. Возить форму намного дешевле, чем возить солдат!
— Ну и как ты себе это представляешь — царь каждому солдату подарит по две пары штанов? А если нет, то им, пока привезут смену, стоять в подштанниках, что ли?
В царской России служба в армии продолжалась много лет и практически означала загубленную жизнь. Правда, неразбериха и взяточничество, процветавшие в государственных ведомствах, давали возможность уклониться от военной службы.
Хаймович, озабоченно:
— Не знаю, что и делать. Надо решиться и зарегистрировать-таки сына. Но что получается: если я запишу его старше, чем он есть, и ему, упаси Бог, не удастся откупиться от службы в армии, то ему придется служить, когда он будет еще хрупким и слабым. А если записать моложе, чем он на самом деле, тогда, чего доброго, его заберут в солдаты, когда у него уже будут жена и дети!
— Может, зарегистрировать его точно в соответствии с возрастом?
— Отличная мысль! Мне это и в голову не приходило!
В местечке ждут приезда призывной комиссии. Парни евреи попрятались. Спрятался и один пожилой еврей. Какой-то парень спрашивает у него с удивлением:
— А ты чего боишься? Тебя и так в солдаты не возьмут.
— А генералы, думаешь, им не нужны?
В какие-то периоды в царской России можно было получить освобождение от военной службы, женившись до призыва. Так как еврейских мальчиков могли забрить в принудительном порядке, то евреи женили своих детей уже в нежном возрасте — пускай это и была пустая формальность.
Малыш Мойше в одной рубашонке возится в уличной грязи. Знакомый, подойдя, спрашивает строго:
— Ты почему не в хедере?
— Какой хедер? Я уже женат!
— А если ты женатый, то почему не стыдишься ходить без штанов?
— Потому что надеть нечего. Сегодня мой младший братишка женится, штаны ему для свадьбы нужны.
Царь спрашивает солдата Ивана:
— Если тебе офицер
— Так точно, царь батюшка!
— В меня, твоего царя?
— Приказ есть приказ, — отвечает Иван.
Царь спрашивает других солдат: все ссылаются на дисциплину. Наконец он задает свой вопрос солдату-еврею.
— Нет, ваше величество, не буду! — отвечает тот, не колеблясь.
Царь, обрадованно:
— И почему не будешь?
Солдат-еврей, мрачно:
— Потому что в этом бардаке нам опять забыли оружие выдать.
Вариант.
Стоящий на правом фланге еврей-барабанщик удивленно смотрит на царя и отвечает:
— Чем? Барабаном?
Царь спрашивает у солдата:
— Ты почему служишь в армии?
— Потому что люблю царя!
— А ты?
— Потому что люблю отечество!
— А ты? — спрашивает царь третьего солдата.
— Потому что, — мрачно отвечает Мойше, — какая-то сволочь донесла на меня рекрутской комиссии!
Еврей отличился в царской армии. Ему полагается награда: Георгиевский крест или сто рублей. Выбор за ним.
— А сколько стоит Георгиевский крест? — интересуется еврей.
— Вопрос не имеет смысла, — отвечает офицер. — Сам крест стоит, может быть, всего один рубль. Речь идет о чести.
— Ага, понимаю… — размышляет еврей. — Тогда знаете что: дайте мне девяносто девять рублей и крест.
1915 год. В варшавском трамвае сидит супружеская пара, еврей с еврейкой. Входит немецкий солдат, рука у него забинтована. Бросив на него участливый взгляд, еврейка открывает свой потертый кошелек, протягивает солдату пятьдесят копеек и говорит:
— Пан солдат, купите себе сигар!
Входит второй, тоже раненый, немецкий солдат.
— Вы такой же, как тот, вон там? — спрашивает еврейка.
— Нет, — отвечает солдат. — Тот — рядовой, а я — ефрейтор.
— Ах так, — говорит еврейка и протягивает ему целый рубль. — Вот, возьмите на сигары!
— Слушай сюда! — сердито говорит ей муж. — Если сейчас войдет генерал, я разорен!
Первая мировая война, Украина. Два еврея разговаривают о самолетах. Один задумчиво спрашивает:
— Как вообще с земли узнать, русский это самолет или немецкий?
— Очень просто, — говорит второй. — Если самолет в самом деле летает, то он немецкий.
Еврей ищет способ избавиться от военной службы в царской России.
— У меня чахотка, — пытается убедить он врача.
— Ну и что? У генерала А. тоже чахотка. Он же не увиливает от службы.
— Я на один глаз не вижу.
— Генерал Иванов тоже кривой — и все же прекрасный солдат.