Еврейское остроумие
Шрифт:
— У меня хорошее место в тылу, в Южном Тироле, — говорит один.
— А я — писарь в Министерстве обороны, — говорит другой.
— Кстати, а как поживает твой друг Мойше?
— Он хорошо устроился, трус несчастный! Сидит себе в окопах на передовой!
— Для чего солдату дана винтовка? — спрашивает фельдфебель.
— Чтобы, не дай Бог, стрелять! — отвечает новобранец Лембергер.
Упражнения с оружием.
— Не так нежно, Кон! Вы ведь винтовку берете на караул, а не вексель к оплате предъявляете!
Учебные стрельбы. Фельдфебель:
— Кон, сколько вы еще собираетесь ждать, прежде чем нажмете на спусковой крючок? Это ведь винтовка, а не вексель. Здесь нету трех месяцев срока!
Раздраженный фельдфебель говорит новобранцу Кону, из которого никакими силами не удается сделать дисциплинированного солдата:
— Знаете что, Кон? Купите себе пушку и стреляйте из нее сами!
Во дворе казармы идет строевая подготовка. Солдаты маршируют по направлению к стене. Почти перед самой стеной фельдфебель командует:
— Стой!
— А если бы вы, герр фельдфебель, не скомандовали, — спрашивает рядовой Кац, — я бы, по-вашему, вошел в стену?
Фельдфебель обучает новобранцев:
— Считаю до трех, и вы бежите. Раз… два… Эй, вы там, Розенблюм! Я же еще не сказал "три"!
— Ах, герр фельдфебель, они тут все — ослы! А я-то знал, что вы вот-вот скажете "три"!
Фельдфебель ставит возле орудия часового-еврея. Через некоторое время, обходя посты, фельдфебель обнаруживает, что часовой исчез. Он обнаруживает его в казарме: еврей сладко спит. Фельдфебель орет на него.
— Уверяю вас, — оправдывается еврей, — я поступил вовсе не безответственно. Когда вы ушли, я попробовал сдвинуть орудие, но оно даже не шелохнулось, для одного человека оно слишком тяжелое. Значит, сказал я себе, один человек орудие не утащит. А если придет много людей, то с ними я один все равно не справлюсь. Потому я и пошел себе спать.
Фельдфебель:
— Кайзер всегда говорит: "У меня нет времени, чтобы быть усталым". Мойше, что всегда говорит кайзер?
— Он всегда говорит: "У меня нет времени. Я усталый".
Филактерии, коробочки со священными текстами, надеваемые во время молитвы, всегда черного цвета.
Йозеф Нахтлихт, гренадер королевских прусских частей, читает в казарме утреннюю молитву. Капитан застает его как раз в тот момент, когда Нахтлихт надевает на себя филактерии.
— Что это у вас там? — спрашивает капитан.
— Тексты молитв.
— Похвально, друг мой. Благочестие украшает человека. Но с сегодняшнего дня пускай эти кожаные штуковины у вас будут белыми, как подобает гренадеру!
Вариант.
Фельдфебель смотрит, как солдат-еврей в окопе закрепляет на руке филактерии, и кричит негодующе:
— Мы тут воюем, а он давление себе меряет!
Кац, солдат первого года службы:
— Прошу дать мне отпуск, герр фельдфебель!
— Причина?
— Имматрикуляция (внесение в списки, например, студентов).
Фельдфебель:
— Вечно эти проклятые еврейские праздники!
Перед Первой мировой войной. Фельдфебель старой школы очень зол на евреев-новобранцев. Однажды его спросили, кого он считает самым выдающимся королем в истории. Он, недолго думая, ответил:
— Ирода. Потому что он велел истребить всех евреев первого года службы.
Два солдата-еврея в окопах. Поблизости разрывается мина, на них сыплется земля, град каменной крошки. Когда им удается кое-как выбраться из-под завала, Мойше спрашивает:
— Слушай, кровь — желтого цвета? Тогда я ранен.
В воинской части идут классные занятия. Солдата Вера спрашивают:
— Что вы будете делать, если услышите команду: "Добровольцы, вперед"?
— Сделаю шаг в сторону, чтобы добровольцы могли выйти вперед.
Армейская часть окапывается. Кон тоже роет себе стрелковую ячейку, глубина ее уже два метра. Подходит генерал и говорит:
— Кон, зачем так глубоко? Ты же не увидишь неприятеля!
— А вы думаете, — отвечает Кон, — мне так интересно на него смотреть?
Год 1917, высочайший визит в военном госпитале. Императрица Зита подходит к первой койке: "Как вас зовут? Где были ранены? Какую веру исповедуете?" Услышав ответ: "Я — католик", — императрица кладет на тумбочку пять сигарет.
Подходит ко второй койке. Этот раненый — протестант. Императрица кладет ему четыре сигареты.
Со следующей койки поднимает голову некто, сплошь в бинтах, и говорит:
— Мне таки сразу давайте три!
Кайзер Германии посещает лазарет. До конца войны остается немного. С некоторыми из раненых солдат кайзер вступает в разговор, обсуждает шансы на победу.
Католик считает:
— Я в победе уверен, ибо уповаю на Божью помощь и на силу наших молитв!