Еврейское остроумие
Шрифт:
— Мы желаем вам счастья совершенно искренне! — запротестовал делегат от евреев. — Вы даже не представляете, ваше высокопревосходительство, как мы рады, что вы уезжаете в Петербург!
В городе ожидается погром. Группа молодых евреев вооружается, как может. Один юноша, узнав, что у еврея-домовладельца есть револьвер, просит отдать оружие им. Домовладелец, однако, считает, что в случае погрома оружие пригодится ему самому.
— Ладно, — говорит
— Ха, найдет! — с триумфальным видом отвечает домовладелец. — Он закопан в земле, на глубине двух метров!
У евреев Восточной Европы, как и у славян, считается доброй приметой встретить человека с полными ведрами. И наоборот, пустые ведра — примета дурная.
Во время русского похода Наполеона деревенский еврей пошел к колодцу, но вернулся с пустыми ведрами. Жене он объяснил дело так:
— Наполеоновские солдаты шли по главной улице, а я не хотел, чтобы полные ведра принесли нашим врагам счастье. Потому и вылил воду обратно в колодец.
— Шлойме, — строго сказала ему жена, — кто ты такой, чтобы вмешиваться в спор императоров?
Когда Польша была частью Российской империи, евреям — если они были одеты в свои костюмы ( лапсердак и штраймл, бархатная шапка с меховой опушкой) — вход в городской парк Варшавы был запрещен.
Варшавские евреи объясняли это так: "Адам был еврей, иначе его не выгнали бы из Эдемского сада. И это неправда, что он носил фиговый листок. Он носил лапсердак и штраймл, иначе его не приняли бы за еврея".
Ицик продал офицеру царской армии коня и сказал:
— Ваше благородие, его зовут Султан.
— Султан? Лучше я буду звать его Ицик!
— И будете не правы, ваше благородие. Как Ицик ваш конь не сможет даже переночевать в Петербурге. А как Султан он, глядишь, может стать офицером.
Первая мировая война, Россия. В офицерской компании заходит речь о том, как можно было бы наказать германских министров после победы.
— Бетмана Хольвега мы сошлем на необитаемый остров! — предлагает один.
Второй считает, что его надо казнить.
— Это все пустяки! — говорит третий. — Дадим ему паспорт еврея, и пусть живет в России.
Русская баллада с участием двух евреев.
— Как дела? Мы так давно не виделись!
— Ни плохо, ни хорошо. Средне.
— Что это значит?
— Ну, граф расторг со мной договор об аренде земли.
— Это плохо.
— Не так уж
— Это хорошо.
— Не так уж и хорошо. Напротив моей пивоварни живет молодой офицер. Он завел шашни с моей женой.
— Это плохо.
— Не так уж и плохо. Жена офицера, такая красавица, утешается со мной.
— Это хорошо.
— Не так уж и хорошо. Представь, что из этого выйдет. Я сделаю его жене сына, и тот, несмотря на папу еврея, будет принят при царском дворе. А офицер сделает сына моей жене, и тот, несмотря на папашу дворянина, не сможет даже переночевать в Петербурге!
— Это мне не нравится!
— Ну вот, я же тебе говорю, что дела ни плохо, ни хорошо. Средне.
Незадолго до революции. Еврей стоит перед судом: его обвиняют в том, что он назвал царя ослом.
— Но я же говорил о немецком кайзере! — оправдывается еврей.
— Ну уж нет, — говорит судья, — меня не проведешь. Если уж ты назвал кого-то ослом, то мог иметь в виду только нашего Николая.
Бывало, что границы черты оседлости внезапно сужались, и евреев выселяли с насиженных мест.
Евреи получают приказ покинуть город, оставив все предметы культа на месте. Происходит это незадолго до наступления Рош а-Шона, Нового года, когда принято трубить в шофар, бараний рог.
— Шофар я возьму с собой, — заявляет ребе.
— Но вас же отправят в Сибирь!
— Ничего не бойтесь, — успокаивает евреев ребе.
Ребе сидит в вагоне, рядом с ним, ничем не прикрытый, лежит шофар.
— Предметы культа при вас есть? — спрашивают его солдаты на границе.
Ребе молчит.
— Везете с собой предметы культа?! — кричит офицер.
Ребе молчит.
— Отвечай немедленно! — орет офицер вне себя от ярости.
Тут ребе, подняв шофар к уху, спрашивает:
— Вы что-то сказали? Я, к сожалению, глухой…
Еврей упал в Неву; плавать он не умел и стал звать на помощь. Поблизости оказались два полицейских, но они безучастно прошли мимо. Тут еврею пришла в голову спасительная мысль.
— Долой царя! — заорал он изо всех сил.
В ту же секунду оба полицейских прыгнули в воду и вытащили еврея, чтобы отвести его в участок.
Советская Россия.
— Что бы ты сделал, — спросил комиссар еврея, — если бы партия потребовала у тебя отдать ей последний рубль?
— Я бы отдал его не раздумывая.
— Молодец. А если бы партия потребовала отдать ей последнюю рубашку?
— Я бы орал, отбивался и ни за что бы ее не отдал.