Еврейское счастье военлета Фрейдсона

Старицкий Дмитрий

— Вот и наши бойцы мерзнут. Точно так же, как и немцы. Я тогда в госпитале лежал в Москве. Так вот… помороженных бойцов везли и везли каждый день. Наших бойцов. Весь госпиталь мазями и гноем провонял. Так, что и немцы, и красноармейцы были в одинаковом положении у Природы. Просто нашим людям некуда было уже отступать. Также, как сейчас в Сталинграде.

Ксения встряхнула мою запасную гимнастёрку с новыми знаками различия.

— Переодевайтесь, товарищ комиссар. И рассказывайте. Я пока другую вашу гимнастёрку подошью.

А я завёлся.

— Я вам так, бабоньки, скажу:

если бы ''генерал Мороз'' воевал на нашей стороне, то я бы его расстрелял за вредительство, — принюхался и спросил. — Ужин не подгорит?

— Мы следим, не беспокойтесь, — уверили меня.

— Наши возвращаются! — воскликнула Завьялова.

Бросив пестик в миску, и вглядываясь в закатное небо из-под ладони, она от нетерпения подпрыгивала.

— Все по местам, — командует толстая повариха. — Извините, товарищ комиссар. Вы нам потом всё дораскажете. Нам наших героев сейчас кормить надо.

Садятся самолёты на дорогу и сразу заруливают каждый к своему капониру.

Четыре.

Восемь.

Двенадцать.

Поднятую пыль с дороги в степь ветер относит.

Где еще один?

Вот он. Садится последним. Номер на борту командира полка. С сердца камень свалился.

Все вернулись.

Люди вокруг улыбаются счастливо. Все вернулись.

Не каждый раз такое счастье бывает, чтобы все вернулись.

Политуправление фронта прислало мне все бумаги, и я вполне законно рассекал по расположению, отсвечивая красными звёздами на рукавах.

Провожал лётчиков на боевые задания.

Встречал с заданий.

Участвовал в разборах полётов.

Вечерами писал политдонесения ''наверх''.

Между этими основными событиями в жизни штурмового авиаполка как-то само собой наладилась работа партийной и комсомольской организаций. Они у нас были едиными с батальоном аэродромного обслуживания. Достаточно было по душам поговорить с коммунистами полка по-человечески, и они сами всё сделали. Мне осталось только утвердить эти решения и соответственно отослать бумаги в политотдел дивизии.

Прилетали с проверкой военный комиссар дивизии и начальник политотдела. Удивились появившейся в полку наглядной агитации и наличием у меня замполитруков в товарных количествах.

Их у меня пять. Парторг полка, комсорг полка, мой личный писарь и два исполняющих обязанности политруков в эскадрильях. Они теперь щеголяли старшинскими ''пилами'' в петлицах и звёздами на рукавах.

— Так вроде как это нигде не практикуется больше, — не то спросил, не то посетовал, не то поставил на вид мне дивизионный комиссар Курбатов.

— Но и никто не отменял этого положения, — возразил я.

— Лишь бы на пользу делу пошло, — поддержал меня начальник политотдела бригадный комиссар Щеглов. — Народ в полку бодрый. Уныния не наблюдается. Все настроены на победу.

— Добавлю, что помполитруки в эскадрильях взяли на себя повышенный риск, в случае сбития на задании и попадания в плен, их немцы сразу расстреляют только за звезды на рукавах. И уважения от лётчиков стало к ним больше, чем когда они просто были назначенные агитаторы в эскадрильях с неясным статусом. — Добавляю

я. — Тем более, что никаких дополнительных льгот я им не дал. А положенных комиссаров в эскадрильях мне взять негде. В БАО и то нет комиссара, а есть исполняющий его обязанности младший политрук. В ротах политруков нет. Присматриваюсь к людям на предмет также поднять их от земли в ротные замполитруки.

— Нехватка младшего политического состава повсеместная, — сказал дивизионный комиссар. — Все пополнения такого рода идут на правый берег. Там очень существенная убыль политсостава. Гибнут смертью храбрых.

— Товарищ дивизионный комиссар, — предлагаю я. — мы же авиация. У нас народ в среднем имеет грамоту выше уровнем, чем по армии. Если организовать курсы политруков? Самим вырастить. Не ждать, когда пришлют.

— Пока вырастишь, полк уйдет на переформирование и тю-тю, — присвистнул Щеглов. — Нам новый полк присылают. Необстрелянный. Получается работа на чужого дядю.

— Так может изменить принцип комплектования. Не заменять сточившиеся полки, а добавлять в них лётчиков россыпью.

— Это у нас только твой Ворона такого добился через Хрущёва. Но, что позволено Вороне, то заповедано остальным соколам. Эти вопросы планируют в Москве и даже не в политуправлении. Лучше скажи, что у вас с ночными полётами?

— Летно-подъёмный состав по графику тренируется в ночных посадках на аэродром и в ночном ориентировании. Сами самолеты переоборудуются приспособлениями, которые не позволяют слепить летчика ни выхлопом мотора, ни пламенем огня бортового оружия. Полковой инженер Цалькович проявил тут просто незаурядные способности и энергию. Считаю, что необходимо его отметить.

— Ну, если ты так считаешь, то после первого успешного ночного налёта пиши на него представление на новый орден ''Отечественной войны'', - соглашается со мной бригадный комиссар. — Есть там, в статуте, такое положение…

Он слегка призадумался, а потом выдел наизусть.

— Кто организовал бесперебойное материально-техническое обеспечение части и тем самым способствовал успеху части. Если мне мой склероз не изменяет с кем-то, то это вторая степень.

— Жирно сразу орден, — возражает дивизионный комиссар. — Медали 'За боевые заслуги'' будет достаточно для начала. А там посмотрим. И техников тогда представить не забудь заодно. Фрейдсон, с тебя наградные листы на ''темную силу''. Надеюсь, Ворона не откажется подписать. Всех, кто тактический макет придумал и воплотил наградить.

Ну, я взялся ковать железо, не отходя от кассы, раз такая пруха пошла от начальства.

— Товарищ комиссар, как бы старые награды лётчикам выбить из Хрущева, который их отменил уже два раза, — вроде как совета прошу.

Курбатов только отмахнулся.

— Никак. Сам приедет и раздаст. Он очень доволен вашими налётами на город и докладывал о них Верховному лично. А ваша придумка с тактическим макетом даже нас впечатлила. Готовься к совещанию для командиров и комиссаров авиаполков у вашего макета. Надо распространять такую инициативу. Пока погоды есть надо врага бомбить в городе непрерывно, чтобы земля у него под ногами горела.