Еврипид: Полное собрание трагедий в одном томе
Шрифт:
(Селене).
Ст. 1100. Спартанцу - то есть Менелаю.
Ст. 1107. ...Отраду зеркал девичьих...
– В подлиннике смысл совсем
другой: пусть гибель постигнет Елену, когда она будет смотреться в зеркало.
Ст. 1112. Питана - одно из укреплений города Спарты.
Ст. 1127 сл. ...которого прогнал Акаст...
– По одному из вариантов
мифа, на царство Пелея, во время отсутствия Ахилла, напал Акаст, царь
фессалийского города Иолка.
Ст. 1212 сл. Ты матери... украсить
– То есть дай Гекубе,
матери твоего отца, обрядить тебя в отцовское добро, по праву тебе принадле-
жащее.
Ст. 1224 сл. ...щит хитреца и труса - Одиссея.
– Намек на присуждение
Одиссею, в обход более храброго Аякса, доспехов погибшего Ахилла.
Ст. 1246. Идите же...
– Приказание, явно противоречащее словам
Талфибия, готового взять погребение на себя. См; ст. 1147 сл., 1153.
Ст. 1256-1259. Некоторые рукописи и издания отдают и эти стихи Корифею,
для которого анапесты более свойственны, чем для Гекубы.
Ст. 1287-1301. Симметрия строф в оригинале не вполне достоверна.
В.Н. Ярхо
В.Н.Ярхо.
Драматургия Еврипида и конец античной героической трагедии
– ---------------------------------------------------------------------------
Еврипид. Трагедии. В 2 томах. Т. 1.
"Литературные памятники", М., Наука, Ладомир, 1999
OCR Бычков М.Н.
– ---------------------------------------------------------------------------
Трагичнейшим из поэтов назвал Еврипида Аристотель, и многовековая
посмертная слава последнего из триады великих афинских трагиков,
по-видимому, целиком подтверждает справедливость подобной оценки: во всех
странах мира до сих пор потрясают зрителей страдания Медеи, Электры,
троянских пленниц. Тот же Аристотель считал главным признаком трагического
героя благородство, и в мировом театре найдется немного образов, способных
поспорить в чистоте и благородстве с Ипполитом, в искренности
самопожертвования - с Алькестой {Это имя, как и название трагедии,
правильнее было бы передать по-русски "Алкестида", мы придерживаемся здесь
формы "Алькеста", чтобы избежать разнобоя с переводом Ин. Анненского,
избравшего последнее чтение.} или Ифигенией. В творениях Еврипида
древнегреческая драма, несомненно, достигла вершины трагизма, глубочайшего
пафоса и проникновеннейшей человечности. Поэтому, говоря о кризисе
героической трагедии в драматургии Еврипида, мы не собираемся ставить это в
вину великому афинскому поэту, как никому не придет в голову преуменьшать
величие Рабле или Шекспира из-за того, что им довелось пережить и отразить
своем творчестве кризис ренессансного мировоззрения, - может быть, писатели,
которые запечатлевают в своих произведениях сложность исторического пути
человечества, как раз потому особенно дороги и близки их далеким потомкам.
Еврипид, несомненно, находится в ряду таких творцов, но если мы хотим
оценить его истинное значение для нас, мы должны понять, какое место он
занимал в культуре своего времени, и в частности в развитии античной драмы,
– тогда выяснится, почему конец античной героической трагедии оказался
началом для многих линий не только античного, но и общеевропейского
литературного процесса.
"1 "
Год рождения Еврипида не известен достаточно достоверно. Античное
предание, по которому он родился в день битвы при Саламине, представляет
лишь искусственную конструкцию, связывающую имя третьего великого трагика с
именами его предшественников, - поскольку Эсхил в самом деле участвовал в
Саламинском сражении, а шестнадцатилетний Софокл выступал в хоре юношей,
прославлявших одержанную победу. Тем не менее эллинистические историки,
очень любившие, чтобы события из жизни великих людей вступали между собой в
какое-либо хронологическое взаимодействие, без особой ошибки могли
рассматривать Еврипида как представителя третьего поколения афинских
трагиков: его творчество действительно составляло третий этап в развитии
афинской трагедии; первые два вполне обоснованно связывали с драматургией
Эсхила и Софокла.
Хотя Еврипид был моложе Софокла всего на двенадцать лет (он родился
скорее всего в 484 г. до н. э.), эта разница в возрасте оказалась в
значительной степени решающей для формирования его мировоззрения. Детство
Софокла было овеяно легендарной славой марафонских бойцов, впервые
сокрушивших могущество персов. Десятилетие между Марафоном (490 г. до н. э.)
и морским сражением при Саламине (480 г. до н. э.) прошло в Афинах не без
внутренних конфликтов, но в конечном результате победа греческого флота (с
участием многочисленных афинских кораблей) над персами естественным образом
воспринималась как завершение дела, начатого на Марафонской равнине. Сияние
славы, увенчавшей победителей, озаряло юношеские годы Софокла, который, как
и большинство его современников, видел в успехах своих соотечественников
результат благоволения к Афинам могущественных олимпийских богов. До конца
своих дней Софокл верил, что божественное покровительство никогда не покинет