Еврипид: Полное собрание трагедий в одном томе
Шрифт:
афинян, и эта вера даже в годы самых тяжелых испытаний помогала ему
сохранять убеждение в устойчивости и гармонии существующего мира. Этим
объясняется - при всей глубине возникающих в его трагедиях нравственных кон-
фликтов - та классическая ясность линий и скульптурная пластичность образов,
которые до сих пор восхищают в Софокле читателя и зрителя. С Еврипидом дело
обстояло иначе.
Победа при Саламине, создавшая исключительно благоприятные предпосылки
для
заметному укреплению их внутреннего положения. Противоречия между
реакционной землевладельческой аристократией и набирающей силы демократией
не раз выливались в острые политические схватки, в результате которых не од-
ному государственному деятелю, известному своими заслугами перед отечеством,
пришлось навсегда покинуть арену общественной борьбы. Только к середине
сороковых годов V века новому вождю демократов Периклу удалось основательно
потеснить своих политических противников и более чем на пятнадцать лет
встать во главе афинского государства; этот период, совпавший с порой
высочайшего внутреннего расцвета Греции, до сих пор носит название "века
Перикла".
Но и "век Перикла" оказался очень непродолжительным: разгоревшаяся в
431 году Пелопоннесская война между двумя крупнейшими греческими
государствами - Афинами и Спартой, каждое из которых возглавляло коалицию
союзников, - выявила новые противоречия внутри афинской демократии. В то
время как ее торгово-ремесленная верхушка, заинтересованная во внешней
экспансии, стремилась к войне "до победного конца" и находила себе поддержку
среди ремесленников, производивших оружие, и в беднейших слоях демоса,
обслуживавших морской флот, основная масса аттического крестьянства страдала
от опустошительных набегов спартанцев и чем дальше, тем больше тяготилась
войной и связанными с ней жертвами; голос этой части афинских граждан мы
можем до сих пор слышать в комедиях Аристофана. Внутренний разлад среди
афинян достиг в последнее десятилетие Пелопоннесской войны такой глубины,
что олигархам дважды, хотя и ненадолго, удавалось захватить в свои руки
власть (в 411 и 404 гг.) и установить режим неограниченного террора.
Если попытки реакционных кругов сокрушить афинскую демократию извне не
имели еще в это время серьезного успеха, то гораздо более опасными для нее
были те идейные процессы, которые грозили разрушить ее изнутри. Дело в том,
что, возникши в конечном счете из общинно-родового строя, афинская
демократия сохраняла в своем мировоззрении многие черты
первобытно-мифологического мышления.
внутренней жизни, хозяйственный и культурный расцвет представлялись основной
массе афинского демоса следствием постоянного покровительства, оказываемого
их стране могущественными богами, - в первую очередь верховным божеством
Зевсом и его дочерью, "градодержицей" Афиной Палладой. В олимпийских богах
афиняне видели не только своих прямых защитников, но и стражей
нравственности и справедливости, установивших раз и навсегда незыблемые
нормы гражданского и индивидуального поведения. Однако сам общественный
строй афинской демократии, привлекшей к обсуждению политических вопросов
основную массу полноправных граждан, предполагал в них самостоятельность
мышления, умение анализировать сложившуюся обстановку и обосновывать то или
иное решение. В этих условиях далеко не всегда можно было опереться на
мифологическую традицию, сложившуюся несколько веков тому назад при
совершенно иных условиях. К тому же дебаты в народном собрании и широкий
общественный характер судопроизводства требовали, чтобы участники всякой
дискуссии обладали достаточной ораторской подготовкой, владели средствами
доказательства и убеждения. Но там, где начинается самостоятельная работа
мысли, приходит конец наивной вере в богов, возникает переоценка
традиционных нравственных устоев и открывается простор для критического
исследования окружающей действительности. Все эти явления как раз имели
место в Афинах второй половины V века, и носителями нового мировоззрения
стали представители рабовладельческой интеллигенции, известные под общим
названием софистов.
Софисты не составляли единой философской школы; больше того, между
софистами старшего поколения, к которому относился Протагор (ок. 485 - 415),
и их младшими последователями существовало весьма значительное различие в
политических взглядах: в то время как "старшие" софисты в целом являлись
идеологами демократии (некоторые из них были, в частности, авторами
законодательных уложений для новых городов-государств), "младшие" софисты
довольно откровенно пропагандировали идеал "сильной личности", отвечавший
интересам олигархов. Однако уже в учении Протагора выделялись мысли,
направленные объективно против консервативно-религиозного мировоззрения
афинской демократии. Так, общественная практика афинян должна была побудить
Протагора сформулировать положение о человеке как "мере всех вещей", - ведь