Эйдос непокорённый
Шрифт:
Отцепиться бы, пусть возвращается. Я стараюсь высвободить кисть из ледяного браслета, сосредотачиваюсь буквально на секунду, как вдруг Безымянный выхватывает моё оружие с такой ловкостью, что я не успеваю рта раскрыть. Дерьмо баркачье! Ну как я могла прозевать? Электрический конец победоносно смотрит в мою сторону.
– Теперь моя очередь командовать, ясно? – святоша хмуро глядит из-под капюшона. В полумраке никак не выходит рассмотреть его лицо, я и не пытаюсь. У меня мороз по коже от его взгляда, но я не подаю вида.
– Поздравляю! Что дальше? Вернёшь меня Совету, расскажешь как разделалася с гнусной похитительницей святош, получишь блага
Не стоит его бояться. Отобрала оружие один раз, смогу и другой. Главное, выбрать момент.
– Обычно это так и работает, да? – теперь он толкает меня вперёд, и мы углубляемся в дебри.
Назад не поворачиваем. Это понятно, мало кому захочется на холод. Куда идём, не представляю. Я только успеваю отмахиваться от веток и думать, как вернуть оружие.
Под ногами стелется лёгкая дымка тумана, хлюпают кочки. Крик ночной птицы разбивает тишину, скрежет стволов, шуршание в кустах – всё будто включается по команде. Неважно, лишь бы подальше от Аллидиона. Стряхиваю с балахона налипший снег и жду, когда святоша потеряет бдительность, отвлечётся.
Безымянный молча разглядывает местность. Всё-таки ему любопытно, куда мы попали, но он внимателен и не боится. Не сомневаюсь, ждёт, что за нами пошлют Доверенных, и это случится, когда Батья-Ир узнает про побег. До тех пор я должна с ним расстаться.
Наконец, он останавливается, снимает капюшон, и в зеленоватом свечении мха впервые удаётся разглядеть его заросшее тёмной бородой лицо. Взгляд настороженный, как у хищника с виденных мною картинок, и пугающий, наверное, из-за контрастирующих серебристо-серых глаз. Короткие тёмные волосы торчат иглами, неаккуратные шрамы на левой стороне лица тянутся от выбритого виска и теряются в бороде.
Жуткий тип, от него мурашки по коже, и дело не в шрамах, а в целом образе. Хотя есть в нём что-то неуловимо знакомое. Неудивительно, ведь в Аллидионе все сталкивались хотя бы раз.
– Давай просто разойдёмся? – не знаю, сработает ли в этот раз, но в келье, он охотно шёл на сделки. – Скажешь им, что я сорвалась со скалы?
Это идеальный вариант, меня не будут искать.
– Тогда придётся от тебя освободиться, – Безымянный дёргает цепь, хватает меня за браслет, разглядывает, изучает, и вдруг вынимает из складок балахона огромный нож с зазубринами.
Замок таким не откроешь, а вот руку оттяпаешь легко. У меня деревенеют конечности и я дёргаюсь, чтобы удрать от него подальше, но металлическое кольцо врезается в кисть и застревает.
– Не надо! – я в ужасе кошусь на нож и пытаюсь забрать из его хватки руку. От боли на глазах наворачиваются слёзы.
– По-твоему, я собираюсь отрезать тебе руку? – он начинает раскатисто хохотать, поправляет мой браслет и разжимает пальцы. – А это вариант!
На смех садиста, какой изображает мелюзга в аллидионских спектаклях, не похоже. Он просто подшучивает. Что у него на уме? Кого я прихватила, святые баркаты?
– Только попробуй, шнод! – Отскакиваю на два шага, а дальше не пускает цепь.
Но его внимание вдруг переключается на едва слышные звуки, он перестаёт смеяться и прикладывает палец к губам.
Лесная какофония разом смолкает, уступая место завыванию из глубины. Святоша напрягается, я стараюсь вжаться в ближайшее дерево, будто это поможет спрятаться. Но ствол слишком тонкий, кора полупрозрачная, под ней вертикальными рядами движутся тёмные точки. Я читала про такие: если дерево повредить, тонкая кора лопнет и облако спор разлетится на несколько метров. Кто вдохнёт, будет кашлять кровью, умрёт медленно и мучительно. Это могло бы защитить меня от загадочного святоши с огромным ножом. Но что поможет защититься от спор мне? Рукав балахона?
– За нами идёт хищник, – предупреждает Безымянный.
Я и сама догадалась, слышала вой, только среди стволов никого не видно. Сердце забивается в пятки.
– Так воспользуйся ножом! – шепчу я. – Убей его.
– Не могу, – святоша дёргает цепь, напоминая, что мы связаны, убирает нож и начинает продвигаться к бледным зарослям мицелия, свисающим со скал и деревьев. – У меня есть идея получше.
Выбора нет, приходится шагать за ним. Пока я мечтаю о случайно завалявшемся в кармане куске мыла, чтобы высвободить руку из металлического капкана, краем глаза замечаю пару крупных светлячков. Они то появляются в ближайших кустах, то пропадают, то снова следуют за нами в полутьме густой поросли. Вдруг догадываюсь, что никакие это не светлячки, а глаза, и мой спутник, судя по настороженному виду, придерживается такого же мнения. Он подбирает камень побольше, и я не понимаю зачем, при таком-то ноже. Но вместо ответа святоша хватает меня за руку и дёргает вниз. Мы падаем в грязь и пока соскальзываем по склону в овраг, Безымянный умудряется швырнуть камень в ближайшее «вонючее» дерево. Позади раздаётся хлопок – лопается кора, выбрасывая в лесную чащу облако блестящих спор. В тот же миг мы скатываемся под выступ скалы, протискиваемся под растопыренные корни старого дерева и замираем. Корни паутиной переплетаются над нашими головами, словно шалаш.
– Отличная идея вываляться в грязи, – бормочу я и потираю саднящее запястье под железным браслетом. – Чуть руку не сломал!
– Ты же сама привязалась ко мне, – святоша копошится, устраиваясь поудобнее. – И болтаешься, как приманка для ферусов.
– Так это ферус! – я с ужасом вспоминаю скромные познания из старых архивов и вздрагиваю. Страшная тварь. – Вонючее дерево ему не навредит. Или ты думаешь, оно скроет наш запах?
– Надеюсь, – бормочет он над самым ухом. – Все хищники хорошо слышат и прекрасно видят в темноте, поэтому замри и заткнись.
Не нравится мне его тон. Я тайком читала книги для подмастерий Доверенных, запрещённые для остальных, и в курсе о возможностях хищников и ядовитых спор. Закрываю нос капюшоном. Святоша в сердитом молчании проделывает то же. Он знает, что споры вдыхать опасно. Так может, он учится у Доверенных? Подмастерье? Уж больно спокоен и осведомлён о том, что делать и где прятаться. В таком случае он просто приведёт меня к ним и я вернусь в Аллидион, если, конечно, нас не сожрёт ферус.
В тесном шалаше сыро, пахнет грибами и прелыми листьями. Мы загнаны в угол. Хищник бродит над нами, и едва заметно, мягкой поступью проверяет старые корни на прочность, стряхивая едкие споры. Кажется, он и правда потерял след. И всё же у меня холодеют внутренности и сердце стучит на весь лес. Ворчание и сопение слышится будто над самым ухом, и я вздрагиваю от малейших шорохов. Секунды тянутся, словно резиновые. Я нащупываю в руке моего попутчика холодное лезвие ножа. В случае атаки феруса, нож лучше воткнуть в артерию на шее зверя. Но хочется верить, что кровопускание хищнику не потребуется и он уйдёт. Я жмусь к святоше то ли от страха, то ли из-за тесноты: от него разит болотом и тиной; полагаю, и от меня не благовониями, не похоже, что споры перекрыли наш яркий запах. Будет обидно так глупо помереть, едва оказавшись на свободе.