Эйнштейн (Жизнь, Смерть, Бессмертие)
Шрифт:
В отличие от Шредингера, определявшего волны де Бройля как первичный процесс, и в отличие от Борна и других физиков, рассматривавших интенсивность колебаний как меру вероятности, Эйнштейн видел исходное понятие в энергии частицы, а волновой процесс с частотой колебаний v он считал условным понятием. Но главное, что здесь нужно подчеркнуть, - это критика представления о квантовой механике как о чем-то завершенном. Если концепцию Гейзенберга и Бора будут считать последним и окончательным ответом на вопрос о движении микрочастицы, то эта концепция станет чем-то абсолютным, чем-то сходным с догматом, чем-то исключающим дальнейшие поиски.
536
Эйнштейн писал
"Успокаивающая философия (или религия?) Гейзенберга - Бора помогает верующему обрести подушку для спокойного сна. Его нелегко согнать с подушки. Пусть отлеживается. Но эта религия чертовски слабо действует на меня, и я, несмотря на все, говорю: Не "Е и v", а "E или v". И именно не v, a E - эта величина в конечном счете и обладает реальностью. Но никаких математических изменений я из этого не могу вывести. Моя мозговая шарманка уж очень выдохлась..."
Эйнштейн видел, что статисгико-вероятпостное понимание квантовой механики не противоречит опыту. Но для него эта констатация не снимает возможности "точного детерминизма" применительно к микромиру. Эйнштейн думал, что можно представить себе картину элементарных процессов, ход которых определяется точным образом. Принципиальная представимость таких процессов и является спорным пунктом в теоретической физике.
В 1950 г. Эйнштейн писал Соловину:
"С точки зрения непосредственного опыта точный детерминизм не существует. В этом вопросе - полное согласие. Вопрос состоит в том, должно ли быть описание природы детерминистическим описанием или от этого можно отказаться. Далее следует специфическая проблема: можно ли для индивидуального объекта получить представимый образ, в котором полностью исключена статистическая закономерность. Только в этом и состоит различие точек зрения" [11].
11 Lettres a Solovine, 99.
Здесь мы снова видим, что представление о нестатистических закономерностях поведения элементарных частиц оставалось у Эйнштейна интуитивным и никогда не выражалось в какой-либо определенной гипотезе. Эйнштейн не ждал реабилитации доквантовой физики. Но, как уже говорилось, критика квантовой механики с неклассических позиций не могла в то время облечься в конкретный образ и оставалась неопределенной и в целом интуитивной тенденцией мысли. Такой характер критики квантовой механики можно увидеть и в большом числе других выступлений Эйнштейна.
537
В 1936 г. Эйнштейн написал статью "Физика и реальность" [12], в которой говорит, что мысль о полноте квантовомеханического описания не приводит к противоречиям, но настолько противоречит его научному инстинкту, что он не может отказаться от более полной концепции. Отвечая на эту статью в обзоре "Дискуссии с Эйнштейном", Бор снова высказывает, в несколько иной форме, основную идею квантовой механики: в ней "мы имеем дело не с произвольным отказом от детального анализа атомных явлений, но с признанием того, что такой анализ принципиально исключается" [13].
12 Эйнштейн, 4, 220 -227.
13 Бop U. Избр. науч. труды, т. II, с. 428.
Под "более точным анализом" здесь подразумевается неограниченно точное определение динамических переменных, например положения и скорости. Квантовая механика ограничивает точность их определения условием: чем точнее определена одна переменная, том менее точно определена другая. Вопрос, однако, не решен, если ому придать более радикальный смысл: нет ли принципиального предела для какого бы то ни было применения понятий положения и скорости в микроскопическом
В 1937 г. Бор был в Принстоне, но на этот раз спор с Эйнштейном велся в очень своеобразной форме: они обсуждали, к какой концепции присоединился бы Спиноза, если бы он мог наблюдать развитие квантовой механики. Такой аспект очень характерен и для Эйнштейна, и для Бора. Оба склонны поднимать физические проблемы современности до уровня основных вопросов, по-разному ставившихся и решавшихся в течение всего существования современной науки. Для Эйнштейна мировоззрение Спинозы было наиболее общим выражением идеи единства, детерминированности, объективности и материальности мира. Эта идея у него воплотилась в критерии "внутреннего совершенства" и "внешнего оправдания" физических теорий. Он применял названные критерии к квантовой механике и считал, что она не удовлетворяет им. Сейчас мы видим, что квантовая механика, о которой шла речь, обнаружила свою недостаточность только в результате открытия принципиально новых явлений. Такая недостаточность может оказаться свойственной всякой теории.
538
В статье Эйнштейна, Подольского и Розена говорится: "...Каждый элемент физической реальности должен иметь отражение в физической теории". Но в этом случае физическая теория дает исчерпывающее описание реальности и полнота описания приобретает абсолютный смысл: теория согласно известной судебно-процессуальной формуле говорит "правду, только правду и всю правду". Но в автобиографии 1949 г. Эйнштейн упоминает о критериях выбора относительно "внутренне совершенной" и "внешне оправданной" теории. При такой постановке вопроса указанные критерии ведут науку вперед по бесконечному пути приближения к истине и не гарантируют "всей правды" [14]. В высказываниях Эйнштейна о квантовой механике иногда имеется в виду абсолютная полнота описания физической реальности. Теперь, когда мы можем рассматривать квантовую механику с позиций более общей и точной теории, она оказывается относительно недостаточным описанием физической реальности. Но эта недостаточность оказывается свойственной каждой механике, в которой исходными процессами являются движения тождественных себе частиц.
14 См.: Кузнецов В. Г. Основы теории относительности и квантовой механики в их историческом развитии. М., 1957, с. 266.
Эта общая, свойственная каждой механике "типа ньютоновой механики" недостаточность стала явственной только сейчас. Только сейчас мы можем наметить, хотя бы гипотетически, контуры новой картины мира, более общей и точной, чем механика указанного типа. До того собственно физические аргументы, обосновывающие недостаточность квантовомеханического объяснения мира, сводились к интуитивному и потому необщезначимому предчувствию новых, более широких концепций. Все это видно из уже процитированного в письме Эйнштейна к Максу Борну.
В этом письме Эйнштейн говорит об "играющем в кости боге" - концепции статистических закономерностей как исходных закономерностей бытия.
539
"В наших научных взглядах мы оказались антиподами. Ты веришь в играющего в кости бога, а я - в полную закономерность в мире объективно сущего, что я пытаюсь уловить сугубо спекулятивным образом. Я надеюсь, что кто-нибудь найдет более реалистический путь и соответственно более осязаемый фундамент для подобного воззрения, нежели это удалось сделать мне. Большие первоначальные успехи теории квантов не могли меня заставить поверить в лежащую в основе игру в кости" [15].