Эйта
Шрифт:
— Да как она посмела, шавка? — задохнулась от возмущения старая княгиня, но Бутко продолжал смотреть, как ни странно на этот раз возмущение матери его не тронуло ни капли.
— Отца ведь медведь убил? Не тот ли самый? — спросил он. Княгиня отвесила сыну звонкую оплеуху.
— Значит тот, — поморщился Бутко. — Спасибо, мама, — мужчина пошёл в дом.
Старая княгиня с ужасом посмотрела на свою руку, а потом закрыла лицо руками, но лишь на мгновение. Потом она выпрямилась, высоко подняла голову и пошла в терем.
— Княже,
— А может мне ещё родить за неё? — зло спросил Бутко, и у служанки вытянулось лицо от испуга. — Прочь поди, — мужчина разозлился на себя за то что на ни в чем не повинной девке сорвался. Но наверх он не поднимался до тех пор, пока не доложили, что княгиня родила.
— Мальчик. Бутко, посмотри, у нас мальчик, — слабо улыбнулась Деяна. — Он так на тебя похож.
— Ну а на кого же ему ещё похожим быть? — княгиня Полада забрала внука, любуясь им и бросая косые взгляды на сына. Ой, не нравился ей Бутко, что-то произошло сегодня в лесу, и произошло не без участия этой ведьмы малолетней. Но вопросы задавать женщина впервые не решалась, боясь что у неё самой ответа потребуют.
— Уехать мне надо, — сказал Бутко.
— Куда? — испугалась Деяна.
— Князя Еремея навестить хочу.
— Бутко, ты что, забыл, нельзя тебе туда, — бросив быстрый взгляд на свекровь, воскликнула молодая княгиня.
— Теперь можно, проклятие, что ты на сестру наложила, сняли, — князь в упор смотрел на жену. Та испугалась, но лишь на мгновение, а потом изобразила удивление.
— Ты о чём? — спросила она. — Уж не выпил ли лишнего на радостях?
— Мне всё известно. Хорошо придумала, ничего не скажешь. Сама прокляла, сама предупредила, и ведь во лжи не обвинишь, не лгала ты мне.
— Бутко, да что ты такое говоришь? — прошептала Деяна, дёрнулась было к мужу, но застонала и упала на подушки. Деяна ожидала, что к ней тут же бросятся, но в комнате никто не двинулся с места, даже Полада, что сидела с внуком на руках, не вмешивалась, она видела, что невестка врёт.
— Мама, сына к себе забери, — приказал Бутко. — Отныне, Деяна, ты мне жена только на словах. Прав у тебя больше никаких нет, делать будешь то, что я прикажу, если жить хочешь. Убить я тебя не убью, но и хорошего отношения к себе не жди.
— Нет, Бутко, нет, — Деяна попыталась вскочить с кровати. — Полада, нет, отдайте мне моего сына.
— Тебе отдохнуть надо, — старая княгиня вместе с ребёнком направилась к двери. — Спи, а завтра поговорим.
— Нет, — Деяна рыдала. — Нет, — но даже служанки и те не спешили её утешать, они жались по углам, отводя глаза. Не понимали служанки в чём провинилась княгиня, но очень хорошо чувствовали что она теперь в большой немилости.
— К Миладе ехать не советую, — Полада нашла сына сидящим на крыше, любил он туда забираться и на небо глядеть. Она осторожно пристроилась рядом, опасливо поглядывая вниз. — Только сердце и себе и ей зря изорвёшь.
— Я и не собирался, — ответил Бутко. — Мне проверить надо было, правду ли Эйта сказала.
— Эйта, — княгиня вздохнула. — Свели же боги.
— Она с Милады проклятие Даянино снимала, — так же глядя в темноту, сказал Бутко. — Я не поверил сначала. Не хотел верить.
— Почему же потом в вере своей усомнился?
— Не знаю. Есть в Эйте что-то такое, отчего веришь ей. Она дикая совсем, — он усмехнулся. — Но искренняя.
— Может, её Милада и подослала? — предположила женщина.
— Нет, — покачал головой князь. — Она кентавров ищет каких-то особенных и колдуна по имени Третьяк. Чтобы убить, — добавил он. Княгиня, хотевшая что-то спросить, передумала. — И убьёт, не сомневаюсь. Я её к себе пригласил, коли приедет, будет у нас самая сильная колдунья.
— И самая дикая, — усмехнулась Полада, но решение сына одобрила.
— Это да, — Бутко слабо улыбнулся. — Она красивая, — добавил он.
— Ведьму полюбовницей иметь? — хмыкнула женщина. — Не лучшее решение.
— Может и так, — не стал возражать мужчина. — А тебе поступок Деяны нравится, ведь так?
— Да, — честно ответила Полада. — То деяние настоящей княгини, решила — своего добилась.
— Она сестру прокляла, родную кровь и чего ради?
— Ради тебя, — воскликнула женщина. — Да за тебя и убить можно, а она только прокляла.
— Я ведь любил Миладу, — вздохнул Бутко. — Не прощу Даяне, никогда.
— Глупо это, — мягко сказала княгиня. — Ты молодой, а другой жены у тебя нет. Вернуть Деяну родным мы не можем, причины веской нету. Проклятие, это ведь только наши домыслы, было ли оно, не было, Деяна ли прокляла или другой кто, не доказуемо.
— Да и не собирался я её возвращать. Ну да на свете баб много, найду на чьей груди утешиться. А что до жены, я своё слово уже сказал.
— Упёртый, — вздохнула княгиня. — Весь в отца, — она встала. — Помоги матери, а то ведь сиротой останешься.
Бутко тоже поднялся и помог Поладе спуститься с крыши.
— Медвежонок ты мой, — женщина взъерошила сыну волосы и сердце остановилось, ожилая реакции Бутко. Никогда прежде она сына медвежонком не называла и другим не позволяла. — Меня тоже ненавидеть будешь?
— Надо было бы, — тяжело вздохнул князь. — Но не могу.
— Ступай спать, — княгиня поцеловала сына в лоб. — Утром всё иначе видеться будет.
Когда Бутко ушёл, она вытерла слёзы, побежавшие по щекам, и улыбнулась, какой же тяжёлый камень сын у неё с души снял.
— Коня мне, — крикнула княгиня. Слуги переглянулись, но ни спросить, ни ослушаться не решились. Точно так же удивлённо, но молча стража открыла ворота, выпуская женщину из города. Полада уверенно направила коня в лес, туда, где жил родной отец её обожаемого Бутко, оборотень–медведь, она спешила сообщить ему новости.