Ежевичная зима
Шрифт:
– Да кто их знает! – отмахнулся он, неубедительно изображая полное отсутствие интереса. – Возможно, они жаловались на медленное обслуживание в кафе. Некоторые бизнесмены просто не понимают, что для приготовления хорошего капучино требуется время. – Его голос зазвучал как-то отстраненно, но потом снова обрел присущую ему жизнерадостность. – Прости, я не хотел жаловаться. Возможно, мне все-таки стоит взять отпуск, о котором я постоянно твержу.
Где-то наверху крикнула чайка, заставив меня посмотреть в старое окно. Из него открывался вид на паромы, которые то входили,
– И куда бы ты поехал? – поинтересовалась я, опираясь подбородком на ладонь. – Я о твоем отпуске.
Глаза Доминика загорелись.
– Сначала, думаю, в Австралию, – принялся рассказывать он, водя пальцем по столику, как будто рисовал карту. – Мне всегда хотелось посмотреть на риф. Потом в Новую Зеландию и, возможно, на Фиджи.
Я представила, как он плавает с дыхательной трубкой в голубой воде, а его золотистая кожа стала еще темнее от загара.
– Звучит привлекательно. Так почему же ты до сих пор не отправился в путешествие?
– Ну, я…
Вернулась Донна, чтобы принять у нас заказ.
– Что выбрали? Как обычно?
Доминик посмотрел на меня.
– Я всегда беру сэндвич с ветчиной и соусом.
– Мы делаем их со времен Великой депрессии, – вступила в разговор Донна. – В то время кофейный соус ели только бедняки. А теперь это высший класс. Так написали в прошлом году в одном журнале для гурманов. Они прислали сюда фотографа из Нью-Йорка, чтобы он сделал снимки.
Официантка указала на рамку на стене.
– Прошу прощения, – я немного смутилась, – вы сказали кофейный соус?
Женщина кивнула.
– Ветчину обжаривают на сковороде, а когда вытопится немного жира, мы наливаем туда немного кофе и нагреваем до тех пор, пока не получится вкусный густой соус. Вот так люди в давние годы умели поесть на доллар.
– Я не большая любительница кофе, – призналась я, – но думаю, что все-таки попробую такой сэндвич.
– Хорошо, – одобрила Донна. – Вы не будете разочарованы. Люди едят их уже почти сто лет. Это классика. Положить к сэндвичу немного картофельного пюре?
Мы с Домиником одновременно кивнули.
– Итак, как продвигается твоя статья?
– Я не слишком уверена, что она вообще куда-то продвигается. Редактор ждет ее от меня завтра, а я не написала еще ни одного слова. – Я нахмурилась. – Я все время думаю об этом маленьком мальчике.
– Не отчаивайся, самые трудные вещи обычно приносят самое большое вознаграждение.
Я была с ним согласна. Я вспомнила о своем первом и единственном марафоне, который я пробежала вскоре после того, как мы с Этаном поженились. Я тренировалась девять месяцев и миновала финишную черту с кровоточащим пальцем и мышцами, сведенными судорогой. Но никогда еще я так не гордилась собой, не была так уверена в себе. Когда Этан обнял меня и прижался щекой к моей щеке, красной и мокрой от пота, я почувствовала такое удовлетворение, какого никогда не испытывала раньше.
Я посмотрела
– Что ты там высматриваешь? – поинтересовался Доминик.
– Остров Бейнбридж, – ответила я, поворачиваясь к нему. – Я собираюсь завтра сесть на паром и навестить мою давнюю подругу, которая там живет.
Он кивнул.
– Это красивое место, – Доминик как будто вспоминал о чем-то. – Мне бы хотелось когда-нибудь там поселиться.
– А почему ты не живешь там сейчас? Мог бы приезжать в город. На пароме до города всего полчаса.
Он посмотрел на свои руки, лежащие на коленях.
– Я не могу, во всяком случае, сейчас. Недвижимость на острове дорогая, а каждый лишний доллар я отсылаю домой.
– Домой?
– Мама больна, – пояснил Доминик, – а страховки у нее нет. Ее лечение стоит немалых денег, но оно помогает ей жить.
– Как жаль! Значит, ты ей помогаешь?
Доминик кивнул.
– Тебе бы она понравилась.
Мои щеки вспыхнули.
Я услышала звонок телефона в сумке, но решила не отвечать.
– Твоя мать, должно быть, очень любит тебя, – произнесла я. – В отношениях матери и сына есть что-то особенное. – Я снова сложила салфетку на коленях и опустила подбородок на ладонь. – Я не могу не думать о Вере и Дэниеле. Тем более что они однажды жили в том доме, где твое кафе, и теперь я это знаю точно, – я снова вздохнула. – Они как призраки.
Доминик усмехнулся.
– Мне всегда казалось, что в кафе есть привидения.
Через несколько минут Донна подошла к столику с двумя тарелками в руках. Как и обещало меню, сэндвич буквально сочился темно-коричневым соусом. Я беззастенчиво вонзила в него зубы.
– Что скажешь? – спросил Доминик.
– Это очень вкусно.
Он горделиво улыбнулся.
– Так и знал, что тебе понравится.
Я услышала, что телефон зазвонил снова. На этот раз я неохотно опустила руку в сумку, выудила мобильный и сразу увидела на экране номер Этана.
– Прости, – обратилась я к Доминику, – мне придется ненадолго выйти.
– Без проблем.
– Алло, – ответила я, быстро выходя из ресторана на улицу.
– Клэр, я все утро пытался до тебя дозвониться.
Я фыркнула.
– Хотел объяснить, почему ты не пришел вчера вечером домой?
– Клэр, я всю ночь провел в больнице.
Я ахнула.
– С тобой все в порядке?
– Со мной – да. С дедом плохо. С ним случился сердечный приступ сразу после вручения награды на торжественном вечере. Как только его привезли из операционной в палату, я от него не отходил.
– Боже! Он поправится?
– Пока трудно сказать, – ответил Этан. – Время покажет. Я пытался связаться с тобой вчера вечером, но ты, должно быть, выключила телефон. А утром в квартире никто не снял трубку. – Он помолчал, пытаясь понять, что за шум вокруг меня. Мужчина, которому явно не повезло в жизни, вдруг начал играть на банджо в нескольких шагах от меня. – Ты где?
Я посмотрела на сидящего в ресторане Доминика и почувствовала себя виноватой.
– Я обедаю на рынке. С другом.