Ежевика
Шрифт:
Пашка откашлялся, когда пауза затянулась, и она прошла к входной двери мимо остолбеневших гостей.
— Здравствуйте,— начал Шустриков и повторил ей слово в слово то, о чем говорил Еникеев первому встречному.
Бабушка, не проронив и слова, открыла скрипящую дверь и пригласила нас войти в свой дом.
Никто не решался первым переступать порог ее жилища, и только после того, как переглянулись друг с другом, последовали в «избушку». Диана нерешительно продолжала переминаться с одной ноги на другую.
— Не такая уж она и Баба
Внутри все было простым и аккуратным, что неудивительно, поскольку внешний вид женщины кричал об ее опрятности, чистоте и порядке.
— Проходите, не стесняйтесь, — все звала она. — Я живу одна, и красть у меня нечего, кроме кошки. Так что, проходите. Чай будете? Как знала, что придёте. Вон, пирожков напекла.
— Откуда знали, что у вас будут гости? — кроме храброго Шустрикова больше никто не решался подавать голос.
— Карты за день до того раскинула. Они мне и подсказали. «Ждать тебе, Васильевна иль гостей, иль радости молодой».
— Так прям и сказали? — тут уж я выступила в роли Фомы неверующего, разуваясь, чтобы не запачкать пыльными кедами пол её хаты.
Она с усмешкой посмотрела на меня и, не ответив на вопрос, указала рукой на ванную комнату:
— Мойте руки и проходите на кухню.
Вообще, я была поражена, судя по лицу Женьки — он не меньше. Внутри все выглядело не таким старым, не таким затхлым, как казалось снаружи. Да, мебель оставляла желать лучшего, но обстановка не была зловещей, как изначально предполагалась. Мы вели себя как мыши: тихонько помыли руки, без лишних слов прошли на кухню и сели за стол на деревянные табуретки. На стене, поклеенной старыми блеклыми обоями, висели огромные часы, которые показывали время семь вечера. В желудке сразу же заурчало от голода.
— Ну-с, давайте знакомиться, — предложила хозяйка дома, разливая по кружкам кипяток из чайника. — Меня зовут Маргарита Васильевна, но обычное «Васильевна» сойдёт. А вас как?
— Я Женя, — подал голос Еникеев.
Шустриков подхватил:
— Меня зовут Павел.
Женщина перевела проницаемый взгляд с Жени на Пашку.
— Хорошее имя, Павлик, — сказала тут же она.
О-о-о. А вот и любимчики появились.
Тот заулыбался, словно чеширский кот, благо не мяукнул. Хитрый-Павлик-жук зарабатывал себе на огромное количество пирожков.
Обойдёшься, дорогой мой, пряником. Васильевна не была той расфуфыренной французской мымрой. Еще ведь Еникеев сидел рядом с пустым желудком да беспроигрышной своей внешностью. Так что…
— Девочки ваши совсем молчаливые, — прервала хозяйка ход моих мыслей.
— Я Вика, а это моя подруга Диана, — представила нас обеих, за что получила долгий изучающий женский взгляд.
— Очень приятно, — всего-то ответила она, ставя на стол тарелки с вкусностями.
Там были не только пирожки. Мое любимое песочное печенье, хворост, крендельки заманчиво предлагали отведать их. Да эта женщина была просто золотая, а не ведьмой.
—
Женька и Пашка наминали булки со скоростью света словно наперегонки. Я налегла на печенье, вечно ноющая и голодная Диана притронулась всего лишь к одному пирожку и ковыряла его без особой охоты.
— Ты чего? — спросила ее под шумок рассказа Васильевны о происхождении названия самого городка. — Ешь, давай, пока угощают.
Девушка наклонилась ко мне ближе и настороженно шепнула на ухо:
— А вдруг еда отравленная? Чего это она такая любезная с чужаками? Подозрительно, — добавила подруга и тотчас же откусила пирожок.
Смешная такая. Язык болтает, мозг — действует.
— На пацанах проверим. Вон, как лопают, что за ушами трещит.
— Кушайте, кушайте, девоньки, — пожилая женщина как будто слышала наш диалог, присев рядышком. — Пирожки испекла утром, и булочки только с печи. Жаль, другим не угощу таких красавиц и красавцев.
— А вы одна здесь живёте? Больше родственников у вас нет? — неожиданно поинтересовалась Диана, постепенно входя в доверие хозяйки этого дома.
— Одна-одинешенька, красавица. Был дед, уже давно нет. Только я да Мурка.
Пушистый белый комок шерсти, развалившийся на коврике недалеко от нас, мяукнул в ответ.
— Молодежь давно разъехалась, кто куда. Последняя пара молодожёнов была здесь лет десять назад. Остались только старики обитать в этой местности. Скоро совсем некому будет жить.
— А разве дети не наведываются к вам? — вот, кто тянул меня за язык?
Она сразу поникла, но потом ответила.
— Дети живут далеко отсюда. Не приезжают, если позвонят, то и Слава Богу.
— А дети других жильцов?
— Приезжают иногда. Радуют. Мы всей деревней стол накрываем во дворе. Ждём любых радостных событий, а то совсем скучно у нас. Вижу, вы люди молодые, ответственные и воспитанные, — похлопала она мальчишек по плечам.
Маргарита Васильевна вела себя с нами очень мило, почему же тогда ходили о ней нехорошие слухи?
— Вот, перед вами приезжала группа практикантов. Вся деревня встретила их с радостью, угощала, приютила у себя, чтобы только они не ночевали в своих тонюсеньких палатках. А молодежь оказалась наглой, некультурной и шумной, поэтому пришлось выдворить ее.
— Как? — не удержалась я от любопытства, надеясь на свою догадку.
Все притихли и перестали жевать в ожидании ее овтета.
— Придумали на ходу байку о том, что место в этой деревне отведено поистине влюбленным молодым людям, которые принесут нам мир, добро, любовь и новую жизнь. И если среди приезжих таких пар не было, то вскоре их группу настигла бы беда.
Я отхлебнула глоток остывшего чая.
— Взбаламутили всю нашу деревушку, — продолжала Васильевна.
М-да. Если б женщина только знала, что после этого её окрестили ведьмой.