Фабий Байл. Прародитель
Шрифт:
Байл покосился на Блистательного.
— Наслаждайся своим апофеозом сам, Касперос. У меня будут дела поважнее.
Глава 16
Оковы и цепи
Время шло быстрее, чем ожидал Олеандр. Но и дел ведь было немало. Следовало раздать оружие, определить командиров. На верхних палубах стоял грохот от драк, в которых чемпионы различных отрядов выясняли, кому достанется право пролить первую кровь. Коридоры и транзитные тоннели же захватили варварские празднества: экипаж кутил, отмечая предстоящее кровопролитие, и по всему «Кваржазату»
Олеандр не участвовал в веселье. Он спустился на взлетную палубу, чтобы понаблюдать, как готовят к запуску немногочисленные «Когти ужаса».
И эти массивные штурмовые модули, и более крупные «Харибды» позаимствовали с погибших кораблей еще во времена легионерских войн. В отличие от более распространенных абордажных торпед, «Когти ужаса» умели не только прогрызать корпуса вражеских кораблей своими клыкастыми пастями, но и взлетать после этого. Кроме того, они были снабжены разнообразным оборонительным вооружением и могли играть роль мобильных крепостей. Честь десантироваться в них достанется лишь победителям жестоких дуэлей, которые в данный момент шли по всему кораблю.
Помимо «Когтей ужаса», на взлетной палубе готовили к бою несколько едва живых таранных «Цестов» и по крайней мере один десантно-штурмовой «Небесный дрот». Однако большая часть Двенадцатой роты отправится к рукотворному миру на подходящих к концу абордажных торпедах — громоздких буровых транспортниках, почти целиком состоящих из брони и двигателей и ужасно запущенных — как все на этом корабле, что не было холодным или огнестрельным оружием. В них помещалось по одному отделению, и именно они повезут большинство из тех, кто не добудет себе место на одном из «Когтей страха». Зная своих братьев, Олеандр не сомневался, что почти все торпеды выпустят слишком рано или слишком поздно. Может, те, кто выживет после неудачных запусков, даже доберутся до поля боя. Или нет — как богам будет угодно.
— Как богам будет угодно, — пробормотал он под нос. Это было скорее утверждение, а не молитва. Им по-настоящему повезет, если боги не будут обращать на них внимания до самого конца. Впрочем, наивно было на это надеяться, когда в дело был замешан Фабий Байл.
Олеандр еще немного постоял, наблюдая за звероподобными мутантами в разрозненной панцирной броне и ярких тряпках, которые дрались за право сопровождать своих равнодушных хозяев в бой. Звери ревели, обмениваясь вульгарными угрозами, и сталкивались рогатыми головами с грохотом, похожим на звук выстрела из болт-автомата.
Позади дерущихся зверей он заметил боевых автоматонов Цимисхия. Сам Цимисхий, стоя в полусогнутом положении, осматривал напоследок одного из них. Пятерка машин, примагниченных в центре десантной капсулы, вступит в бой в составе первой волны сразу после приземления и, с неумолимой эффективностью уничтожая все в зоне высадки, поможет Детям Императора захватить и удержать территорию.
Поднявшись в десантную капсулу, Олеандр провел пальцами по суставам массивного «Кастеллакса». Внутри металлического корпуса что-то тихо зарычало. Когда он подошел поближе, Цимисхий посмотрел на него.
— Час битвы приближается,
Цимисхий продолжал безучастно смотреть на него. Олеандр вдруг осознал, что никогда не видел лицо апотекария. За все годы знакомства с Железным Воином тот ни разу не снимал шлем. Олеандру оставалось лишь гадать, что находится под этим стальным оскалом. И находится ли что-либо вообще.
— Почему? — вдруг спросил Олеандр. — Почему ты поддержал меня там, в аудиториуме на Уруме?
Цимисхий молчал. Его можно было принять за статую.
Тишина затянулась. Цимисхий вернулся к работе, оставив Олеандра стоять и злиться. Отсутствие ответов раздражало. Ему хотелось затрясти Железного Воина, сорвать с него шлем, закричать. Но он почему-то был уверен, что даже тогда не получит ответа.
— Не трать время, брат.
Олеандр обернулся. Позади стоял Арриан с отремонтированной болт-пушкой в руках.
— Знаешь, а ведь ты похож на Саккару куда больше, чем признаешь, — сказал Пожиратель Миров, — Ты как та птица с горой. Клюешь, клюешь потихоньку. Пытаешься заполучить то, что никогда не будет твоим, — Он заглянул за спину Олеандра, — Брат, Игори закончила ремонт. Теперь она стреляет.
Цимисхий махнул рукой, подзывая Арриана к себе, но Олеандр с хмурым видом уперся рукой ему в грудь, не пуская вперед.
— О чем ты?
Арриан опустил взгляд, затем поднял его обратно на Олеандра.
— Помнишь, ты однажды спросил у меня, как я могу оставаться преданным после стольких лет?
— Ты так и не ответил, — сказал Олеандр, убирая руку.
— Верно. Потому что ты все равно бы не понял, — ответил Арриан и с насмешливой фамильярностью похлопал его по плечу. — Узы братства определяются не только кровью. Я понял это на Скалатраксе.
Олеандр отдернул его руку.
— Скалатракс всем нам преподал множество уроков.
— Но не одних и тех же, как мне кажется, — Арриан наклонился к нему, и на покрытом шрамами лице возникла ухмылка, — Иначе бы ты от нас не ушел.
— Я вернулся.
— Может, нам надо было парад устроить? — Арриан поставил болт-пушку на пол, — Ты ушел, потому что тебе что-то было надо. Ты вернулся, потому что тебе что-то надо. Что ты сделаешь на этот раз, если не получишь своего? — Олеандр опустил руку к мечу. Арриан улыбнулся: — Я так и думал.
— Надеюсь, не помешал?
Олеандр обернулся. Позади стоял, наблюдая за ними, Блистательный со свитой мутантов и изуродованных машиножрецов, которые освящали его силовую броню. Вокруг стояли на коленях рабы в темно-фиолетовых рясах и масках из колючей проволоки и ржавого металла, тихо декламируя «Песни Кемоса» — священный текст, написанный в последние часы планеты.
— Олеандр. Отойдем на минуту, — лениво махнул рукой Блистательный.
— Твой хозяин зовет, — бросил Арриан. Олеандр помедлил, не убирая руку с меча, но затем отвернулся и направился к Блистательному. Тот до сих пор держал меч на сгибе руки, но избавился от плаща и демонеток. Щебечущие машиножрецы с плазменными резаками выжигали на его броне символы, посвященные Слаанеш, но по его знаку прекратили. Мутанты и жрецы разбежались в стороны, оставляя их наедине.
— Раздор в рядах, — заметил Блистательный.