Фабий Байл. Прародитель
Шрифт:
Сервитор за спиной продолжал работать, жужжа бесполезными механодендритами.
— Мы с тобой так похожи… Оба созданы для определенной задачи и оба не можем остановиться, пока эта задача не будет исполнена, — сказал Байл сервитору, когда тот протопал мимо, — как бы мы ни хотели это изменить.
Он замотал головой, злясь на себя.
— Меланхолия — первый признак умственной дегенерации, — заявил он вслух.
— А привычка говорить с собой — второй?
Байл обернулся. Рядом стоял Олеандр. Одну руку он держал на мече, а выражение
— Что тебе, Олеандр?
— Лугганат в пределах видимости. Блистательный хочет поговорить с вами на мостике прежде, чем мы начнем атаку. Я могу проследить за работой тут, если хотите.
— Игори и ее товарищи справятся, — ответил Байл и собирался пройти мимо, когда Олеандр остановил его. Он тут же отдернул руку под взглядом Байла.
— В чем дело, Олеандр? Хватит дергаться, говори. У меня уже терпения не хватает на твои ужимки.
— Мне кажется, терпения у вас куда больше, чем вы показываете.
Байл рассмеялся:
— Пожалуй, тебе повезло.
— Только ли в везении дело? Вы ведь решили помочь мне еще до того цирка в аудиториуме на Уруме, так ведь? — сказал Олеандр.
Байл покосился на своего бывшего студента.
— Допустим.
— К чему была эта игра?
— А зачем ты солгал, что действуешь по приказу Блистательного? — парировал Байл. Олеандр отвел взгляд в сторону. Байл хмыкнул, — Я вижу тебя насквозь, Олеандр. Ты никогда не был амбициозен, да и теперь амбициозность тебе не к лицу. Апотекарию не пристало тратить время на суетные заботы. Знание должно быть твоей единственной целью.
— А чтобы добывать знание, нужны живые люди. Помощники, ординарцы, солдаты, — Олеандр взволнованно махнул рукой, — Вы сами меня этому учили. В конце концов, что такое Консорциум, если не ваша личная армия?
— Они — вы — мои студенты.
— Когда вам это нужно. А в остальное время — мальчики на побегушках. Мы для вас — всего лишь инструменты, главный апотекарий Фабий. Материалы. Такие же, как ваши драгоценные гландовые ищейки.
Он собирался добавить еще что-то, когда отсек затрясся от злобного механического воя. Байл обернулся, опуская руку к игольнику.
— Что это было?
— Древний Диомат и его товарищи, — ответил Олеандр.
Между тем толпа рабов поволокла по палубе богато украшенные саркофаги из металла и плоти. Исступленные маньяки внутри них оглушительно ревели и так метались, пытаясь выбраться из гробов, только благодаря которым и были живы, что саркофаги ходили ходуном. Их до самой отправки держали отдельно от бронированных оболочек, чтобы они не устроили побоище раньше времени.
— Блистательный уже несколько десятилетий собирает дредноутов. Коллекционирует их. Они для него — символ могущества, как флот.
— Сколько их?
— Дюжина в различной степени обветшалости. Помните Диомата? Он был с нами на Вальпургии.
— Помню, — тихо отозвался Байл. — Он не хотел примыкать к Хорусу. На Истваане мы заковали его в цепи
Олеандр кивнул:
— От него немного осталось. Блистательный не дает ему умереть. Я работал с ним. Он иногда плачет. Выпрашивает смерть, как дитя.
Байл смотрел, как саркофаги втаскивали на абордажную торпеду.
— Героизм легко ломается под весом вечности, — промолвил он.
— Некоторые бы сказали, что он заслуживает лучшего.
— Меня это не касается, — ответил Байл.
— Да, вы говорили.
— Я вижу, что ты чем-то расстроен, — сказал Байл, разглядывая его. — Что тебе нужно, Олеандр? Чтобы я извинился за все, что произошло? Но я едва ли виноват в нынешнем состоянии Галактики.
Олеандр замотал головой:
— Я хочу, чтобы все было как раньше. Когда-то мы были легионом, братьями по оружию и по крови. Мы могли вновь им стать. Вы ведь командовали нами до Града Песнопений. И сейчас можете. Остальные капитаны сами прибегут к вам, как только вы покажете им, что готовы на это. Вы последний…
— Последний что? Последний психически здоровый человек? Последний истинный наследник Фулгрима? — Байл рассмеялся. Он смеялся, пока не заныло в груди, — Олеандр, неужели ты действительно настолько глуп? И как насчет Эйдолона? Или Люция? Они были так же близки к Фулгриму, как я.
— Они погубили себя. Они, Фулгрим и все остальные, — ответил Олеандр. — Они пали жертвой собственных желаний, но вы до сих пор способны думать не только о себе, повелитель. Когда-то я думал, что вы ничем не лучше них, но теперь знаю, что это не так. Вы до сих пор стремитесь к совершенству… С вами во главе Двенадцатая вернет себе былую славу.
Байл уставился на него.
— А что потом? — тихо спросил он. Его не раз посещали такие же мысли. Когда боль отступала и он вновь мог видеть дальше, чем на один шаг вперед, он думал: что будет, если протянет руку и возьмет ждущую его власть? Он мог бы попытаться исцелить весь легион, как когда-то исцелял отдельных воинов. Но это были пустые мечты, и они лишь отвлекали от работы.
— А потом мы вернем Третий. По роте, по банде зараз. Сломаем их, чтобы отстроить заново.
Байл горько рассмеялся:
— Тебя послушать — так все совсем просто! Неужели ты думаешь, что Абаддон позволит Третьему возродиться и стать угрозой для него? А Фулгрим? Нет. Мне нельзя отвлекаться. Нельзя повторять ошибки прошлого. Смотри вперед, Олеандр, а не назад. С прошлым покончено. Забудь его.
Олеандр некоторое время молчал. Затем он произнес:
— Блистательный хочет вас видеть на мостике. Лугганат близко.
Глава 17
Лугганат
На обзорный экран транслировалось с десяток увеличенных изображений «Кваржазата». Каждый показывал корабль под своим углом и небольшую часть чуда по названием Лугганат. Рукотворный мир был огромен.