Фабрика гроз
Шрифт:
— Ладно, все это неважно! — страстно воскликнула она, прильнув к груди мужа. — Ой, ты весь мокрый! Под грозу попал, да? Боже, боже, как я соскучилась!
Ивар смотрел поверх ее плеча. Он просто не знал, что делать: Люба как почувствовала все и приехала в самый неподходящий момент, не давая ему ни секунды на размышление. Если бы у них с Кристиной было хоть несколько дней, то неизвестно, чем бы кончилась вся эта история… А так у Ивара не было никаких шансов: не может же он встречаться с Тарасевич «при живой жене»!
От этих мыслей
— Послушай, у меня сейчас много работы и…
— Ты что, совсем не скучал по мне?! — вздрогнула она, оседая в его кресло.
Ивар быстро взглянул на нее. Глаза у Любы были на мокром месте. Ох, только не это! Пожалуйста, бог, только не это!
Подойдя, он сел рядом с ней на корточки, взял ее ладони в свои.
— Люб, у меня работа. Это важно, понимаешь?
Они прожили вместе семь лет. И что из этого вышло? Вот сидит перед ним совершенно чужая женщина — готовая зарыдать, а он не чувствует к ней ничего, кроме острой жалости.
Ни Леденцова, ни Боги, ни Никитин, которые терпеть ее не могли, не знали, что за ее королевской осанкой и полупрезрительным взглядом прячется обыкновенная девчонка, которая, как и все, смотрит по телику «Слабое звено», готовит по праздникам салаты и очень хочет, чтобы ее любили.
Чтобы отвлечь ее, Ивар стал расспрашивать про Ромку. Вытирая слезы, Люба что-то отвечала. Ивар чувствовал, как ощущение полной безнадеги все глубже и глубже засасывает его.
Ему вдруг вспомнилось, что поначалу у него от Любы тоже сладко кружилась голова, и она казалось ему ангелом во плоти… Ведь с Кристиной все будет точно так же: сначала полеты, а потом слезы и бесполезные сожаления.
«Мне только кажется, что я люблю ее, — зло подумал Ивар. — Я же ничего о ней не знаю. Я выдумал ее. А она что знает обо мне? Еще меньше: она даже не в курсе, что я — это я».
У них не было никакого будущего: она живет тут, он — в Москве… И в случае развода у Ивара не будет возможности работать. А как же тогда быть успешным героем-суперменом?
«Мне никого не надо! Ну их всех к черту!»
Он слишком запутался. Хотелось просто удрать и спрятаться. Подумав об этом, Ивар усмехнулся: мальчики так не делают. Мальчики обязаны нести свою ношу, какой бы тяжелой она ни была.
— Ты о чем сейчас думал? — спросила Люба, встревожено глядя ему в глаза.
Ивар поспешно поднялся на ноги.
— Люб, извини, мне действительно некогда.
Она искательно погладила его руку.
— Но ведь мы так страшно поссорились тогда… Я думала, что должна попросить у тебя прощения… Ты все еще сердишься на меня и поэтому такой колючий?
Ивар тут же ухватился за эту спасительную мысль.
— Да. Немного. Слушай, давай отложим этот разговор на вечер, хорошо?
Теперь, когда Ивар признался ей в своих «слабостях», Люба сразу же успокоилась. Она вновь попала в привычную ситуацию: «ее горюшко» опять натворил что-то не то, а она — как сильная
— Ну хорошо, я тебя дома дождусь, — сказала она, доставая из сумочки пудреницу. — Постарайся вернуться пораньше, ладно? Я сготовлю ужин.
Припудрив нос и поцеловав его на прощание, она вышла из кабинета. Ивар смотрел ей вслед.
Люба просто умрет от горя, если он уйдет от нее. Женившись на ней, он тем самым обещал ей счастливую жизнь.
А свое слово надо держать, и уже поэтому Ивар не имел права бросить ее.
Благодарение богу, ребята сделали вид, что ничего не произошло. Даже вечный приколист Никитин и тот помалкивал, хотя он редко пропускал случай поглумиться над кем бы то ни было.
— Ну, что там у нас новенького? — спросил Ивар, садясь с кружкой крепкого кофе на подоконник. — Кстати, госпожа Леденцова, я только что обеспечил финансирование вашей водке и носкам.
— А Вайпенгольд? — спросили все почти что хором.
— А наш Мальчик-с-пальчик и дальше будет процветать в стенах этого здания.
— Лишь бы только не размножался, — буркнул Никитин, который все еще не пережил трагедию с украденными газетными площадями.
— Черт с ним! — отмахнулся Боголюб. — Тут проблем выше крыши, не до этого полудурка!
— А что случилось? — сразу напрягся Ивар.
— Твоя Тарасевич где-то выкопала весьма убойный компромат на Караваева. Теперь у Синего есть доказательства, что тот обокрал родимое государство на много миллионов денег. И к вечеру враги сдают в типографию тираж с сообщениями на эту тему.
Ивар чуть не поперхнулся кофе.
— Откуда у тебя эта информация?!
— Один из моих источников доложился. Сказал, что пленки с материалами поступят сегодня к восьми вечера в типографию «Горполиграф». Надо что-то делать…
Ивар смотрел прямо перед собой невидящим взором. Слова Боголюба с трудом доходили до него. Типография, пленки с материалами… Когда они стояли с Кристиной в том запыленном подъезде, он забыл обо всем: ему не было никакого дела до того, что она — человек Синего…
Но чтобы Ивару самому не утонуть, он должен бороться против нее. Иначе он проиграет эту великую войну — выборы. Войну, которая дает ему хлеб.
Интересно, как бы Кристина отреагировала, если бы узнала, кто он такой на самом деле? Ведь, скорее всего, она придет в ужас и бросит его в пять секунд.
«А Пименов-то, то же мне, деятель! — мрачно подумал Ивар. — Сказал, что Тарасевич не могла ничего слышать из серьезных разговоров… Ведь она наверняка ездила шпионить за Пименовым, а этот жирный сукин сын ничего не просек».
На столе Леденцовой пел радиоприемник: «Любовь — это когда хорошим людям плохо». Кажется, это «Сплин»…
Ну что ж, очень верно сказано. Если только можно назвать хорошими людьми их — двух хищников, ломающих и свои и чужие судьбы ради «торжества демократии».