Фабрика офицеров
Шрифт:
— С чьей помощью, господин обер-лейтенант?
— С помощью капитана Катера, — твердо заявил Крафт.
— С какой целью? — поинтересовался генерал.
— По многим причинам, господин генерал.
— И по какой же причине в особенности, Крафт?
— Из-за одной женщины, господин генерал, — ответил Крафт, твердо уверовав в то, что в этой подкупающей откровенности и заключается его главный шанс, с помощью которого он может сухим выйти из этой скандальной истории. — Речь идет о фрейлейн Радемахер.
— Я кое-что слышал об этой даме, — сказал генерал, вставая. Выдержав внушительную паузу, продолжил: — Господин обер-лейтенант Крафт, прежде всего я приношу свои поздравления по случаю вашей помолвки. В то же время должен высказать вам свое неудовольствие, но отнюдь не по поводу драки, которая вполне могла иметь место, а потому, что вы не полностью уладили это дело. Я, знаете ли, как-то не привык исправлять упущения, допущенные подчиненными мне офицерами. Прошу вас сделать так, чтобы господин Ротунда незамедлительно навестил меня. И передайте моему адъютанту, чтобы он приказал капитану Катеру немедленно явиться ко мне. Вы же, господин обер-лейтенант, остаетесь пока в моем распоряжении. В данный момент у меня все.
Вскоре после этого разговора произошло событие, которое лица из окружения генерал-майора Модерзона, по обыкновению, называли избиением или же выволочкой.
Первым, кто предстал перед очами господина генерала, был капитан Катер.
— Господин капитан Катер, — начал генерал, буравя офицера глазами, — скажите, вы лично вмешивались в дело о драке в кабачке «Пегий пес»?
— Если господин генерал позволит, то я…
— Отвечайте: да или нет, Катер?
— Так точно, господин генерал, поскольку я думал…
— Что вы при этом думали, господин капитан, меня нисколько не интересует. Решающим является результат. А он, как явствует, нанес удар по авторитету нашей военной школы! Подготовьте дела к сдаче, я отстраняю вас от должности командира административно-хозяйственной роты. Я буду настаивать на вашем откомандировании. До получения приказа о новом назначении к вам будет прикомандирован офицер, без согласия которого вы не имеете права принимать какие бы то ни было решения и отдавать распоряжения. Говоря об офицере, я имею в виду капитана Федерса. Можете идти, господин капитан Катер.
Вторым визитером был Ротунда.
— Господин Ротунда, — начал генерал, когда хозяин кабачка «Пегий пес» вошел в его кабинет, — я прочел ваше послание и предпринял необходимые меры. Однако, читая его, я невольно задавал себе вопрос: намерены ли вы и впредь настаивать на написанном вами или же вы склонны рассматривать эту писанину как некое недоразумение с вашей стороны?
— Господин генерал, — с откровенным простодушием ответил Ротунда, — это мое законное право.
— Никто его у вас не оспаривает, господин Ротунда. Меня, собственно, беспокоит лишь одно особое обстоятельство.
— Какое же именно, господин генерал?
— Господин Ротунда, — с ударением произнес генерал, — если то, о чем вы написали в своей бумаге, подтвердится, я буду вынужден назначить специальное расследование, в результате которого, по-видимому, последует дисциплинарное наказание виновных фенрихов.
— Право, господин генерал, должно оставаться правом.
— Разумеется, господин Ротунда, и я готов объяснить вам, к каким последствиям это приведет. Представим себе, господин Ротунда, что ваши показания опираются на неопровержимые факты; в этом случае должно произойти следующее: я немедленно запрещаю всем солдатам посещать ваше заведение. Этот запрет будет отдан в форме приказа. Далее я должен буду войти в ходатайство к бургомистру и в ландрат с просьбой вообще закрыть ваш кабачок…
— Но, — дрожащим голосом прервал Ротунда генерала, — этого не должно произойти…
— Это и не произойдет, — продолжал Модерзон, — если вы признаете свою жалобу недоразумением и заберете ее обратно.
В этот момент перед мысленным взором Ротунды промелькнули самые страшные видения: он, казалось, уже видел входные двери своего кабачка и перед ними — грозного часового. А в местной газете «Вильдлингер беобахтер» короткое объявление примерно такого содержания: «Немцы не посещают кабачок Ротунды!» При одной только мысли об этом хозяину «Пегого пса» сразу стало не по себе. А взбудораженная фантазия уже рисовала ему более страшные картины: он вдруг объявляется врагом народа, общественность требует разгрома его заведения, владеть которым он якобы не имеет никакого права, эта же общественность требует вылить все его вина в корыта свинарника, так как он-де оказался чуждым элементом для такого великого времени, которое переживает Германия, а сам он вообще должен быть вычеркнут из памяти!
Однако больше всех этих страхов Ротунду занимала мысль, которая вдруг пришла ему в голову и засела в ней как якорь спасения. Что же он, собственно, пообещал бургомистру, крайслейтеру и господину ландрату?
А обещал он им только пойти к господину генералу и ознакомить его со своим заявлением. И ничего другого! Ни о чем другом не было и речи. Но ведь они отнюдь не спорили и даже ничего не говорили о том, что это будет за заявление.
Вспомнив об этом, Ротунда с явным облегчением поспешил заявить:
— Это было явное недоразумение, господин генерал. Я забираю свое заявление обратно.
Третьим лицом, принятым генералом, был обер-лейтенант Крафт.
— Господин обер-лейтенант, — начал генерал с некоторым сожалением в голосе, — вы меня разочаровали.
— Я очень сожалею об этом, господин генерал, — признался Крафт.
— Я тоже, — сказал Модерзон. — Я вас как-то уже предостерегал относительно того, чтобы вы случайно не оказались замешанным в какой-нибудь сомнительной авантюре и чтобы мне не пришлось снова поднимать ваш авторитет. К тому же я настоятельно просил вас сконцентрировать все свои усилия на одном-единственном деле, которое я считаю самым важным. Почему вы этого не сделали?
— В какой-то степени все это взаимосвязано, господин генерал, — робко попытался оправдаться Крафт.
— Эта драка и эта ваша помолвка, не так ли? Враждебное отношение к капитану Катеру и ваши постоянные пререкания с начальником вашего курса? Все это, по вашему мнению, может иметь хоть какое-то отношение к лейтенанту Баркову, вернее говоря, к человеку, который подорвал его на мине?
— Господин генерал, — начал Крафт, решив сделать свой последний отважный прыжок, — я ни на одну минуту не забывал о порученном мне вами деле.