Факел (книга рассказов)
Шрифт:
Да, время идет, тебе тридцать, и сколько-то лет впереди еще есть, чтобы создать нормальную повторную семью, и надо было что-то решать с Николаем.
И вот однажды Вера бесповоротно решила — расстаемся, о чем и сообщила Николаю. Да, видать, так решительно, что Николай понял — это окончательно и обжалованию не подлежит.
Дело было утром, часов в одиннадцать, на автобусной остановке. Вдруг Николай достал из кармана шило и давай им тыкать свою подругу. Что характерно — молча. Тычок в руку, тычок в плечо. Молча. А рядом с Верой стоял ее одиннадцатилетний мальчуган, и он, тоже молча,
Все! «Скорая помощь», милиция. Мальчугана сразу отвезли на Литейный, в глазную клинику, и там ему глаз спасли. Видеть стал похуже, это конечно, но глаз спасли.
Суд. Два года. Крик Николая, когда его уводили: Вера, я тебя люблю. Я вернусь, жди!
Девочки, даже не знаю, что делать, он такие письма пишет, вот почитайте, тоже заплачете, мне никто никогда таких писем не писал. Да и вам тоже.
«О, если б навеки так было»
Всеволод Васильевич Соловьев жил вдвоем со своей матерью Марией Викторовной. Ухоженная двухкомнатная квартира. Седьмой этаж — это важно подчеркнуть.
Человеку уже полтинник или совсем под полтинник, а хозяин этого полтинника очень даже в порядке — так это жилистый, любил в одних трусишках по парку побегать и в воду нырнуть. В том числе и в прорубь. Коротко стрижен, сединка на висках. Здоровый. Что понятно, если человек в прорубь ныряет. В самом деле, не будет человек в трусишках шустрить по парку и в прорубь нырять, если здоровьишка осталось на один вздох. Это все понятно.
И одевался хорошо. Нет, не то чтобы богато, мол, вот какой я весь из себя и берите меня на учет, мафиози, но вот именно модно.
Хотя и был Всеволод Васильевич почти богатеньким. Он вот в чем кумекал — он в электронике и вычислительных машинах кумекал. Почти всю жизнь был при КБ, денежку получал соответственную, а лет пять назад, при новых уже временах, плюнул на КБ и начал кумекать в одиночку и дома. Как любила объяснять его мать Мария Викторовна, он программы сочиняет. Сын, знаете, на дому играет. То есть человек играет, а ему за это денежка капает. И Мария Викторовна всегда подчеркивала, что хорошая денежка. И заказов у него было навалом. Он какие-то совместные игры вел даже и с заграницей. Со Швецией, там, с Канадой, и ездил за границу. Причем не на свои любезные, а в командировку и исключительно на халяву.
То есть с работой везение: не рвешь жилы, не вгоняешь себя в пену, поигрываешь днем, а денежка капает. Это работа.
Теперь бытовая сторона жизни. В ухоженной квартире все есть: и телик, и видик, о разной малости вроде мебели что и говорить. Да, Всеволод Васильевич любил покупать книжки и музыкальные пластинки, и этого всего собралось навалом.
И была машина.
Да, а маманя Мария Викторовна в свои семьдесят пять сухонькая и вполне здоровая, и жила она, что и подчеркивать не надо, исключительно для сына, тем более он у нее один. Это бытовая сторона жизни.
А что еще человеку надо, чтоб он никогда не захотел испариться с земли в безвоздушные пространства? Ну да, то самое — личная жизнь.
И вот тут Всеволод Васильевич не был большим везунчиком.
Ну, подробные причины уже не установить, потому что тогда они жили на другом конце города — в деревянном клоповнике. Три года вместе и пожили, а жена ушла к другому. Нет, не понять, двухлетняя дочка, и муж не пьет и любит тебя, чего ж ты уходишь. Нет, не понять.
Однако все спокойно — без дележа и разборок. Хотя там и делить было нечего. Тем более к человеку, у которого как раз было жилье. Причем в городе. Куда жена с дочкой и перебралась. Да, остаемся друзьями, обойдемся без хамства, а с дочкой можешь видеться сколько хочешь. И ты, и Мария Викторовна.
И что характерно, не обманула, остались друзьями, к ним ездил и он, и Мария Викторовна, а на лето девочку привозили в Фонарево, к отцу. Вроде как на дачу.
Да, но как время летит! Оглянуться не успел, а девочке уже три года. Причем не дочке, а внучке. Ладно.
Все так. Но! Но больше Всеволод Васильевич не женился. Покуда мама жива, ни боже мой. А нет нужды. Квартира убрана, еда сготовлена, о пожалеть тебя, когда плохо, что и говорить. Человеческий и мужской долг ты выполнил — есть дочка и внучка, и для души есть мама, работа и книжки. Нет, жена не нужна. Женщины — другое дело. Покуда ты здоров и нестаренький, встреча с существами противоположного пола полезна для здоровья. Да и приятна, верно? Словом, женщины у него были.
Где они встречались и в каких условиях — это уж их личное дело. Видать, все же у подруг Всеволода Васильевича — они все больше разведенные были женщины. Ну вот, сколько-нибудь — полгода-год — и повстречаются. А потом, и это понятно, расстаются. А потому что все имеет не только начало, но и конец. Ну, какие всякий раз бывали причины, сказать трудно, но исход один — они расставались. То ли он с ними, то ли наоборот — это не уточнить.
Ладно. Казалось бы, течет себе жизнь и течет, ты только не подталкивай, ты ее не ускоряй.
Но нет. Сказать коротко: два года назад Всеволод Васильевич влюбился. Такая молодая и красивая женщина. Да, молодая, лет на пятнадцать моложе Всеволода Васильевича. И красивая: дремотная и стройненькая беляночка. На гимназистку похожа. На взрослую, понятно, гимназистку. Походка плавная, а лицо, значит, дремотное и застенчивое. Нет, красивая женщина. Может, самая красивая в Фонареве. И она так плавно ходила, что ей непременно смотрели вслед. Мол, даже и удивительно, каким образом в наш раздраенный городок занесло вот такое существо из примерно прошлого века.
А вот как звать ее, сказать трудно. Нет, правда, если к твоему соседу идет в гости красивая женщина, ты ведь не станешь спрашивать, а скажите, как вас звать.
А кем она работала, сказать примерно можно. Она шла по культуре, то есть кем-то была в отделе. И это исключительно важно, что шла по культуре, а не по торговле, к примеру, или по банковскому делу. Да, это важно.
И они как-то очень уж резво взялись за дело. Маленький же городок — встречайтесь тихо и тайно. Но нет, они ходили по парку и счастливо улыбались. И они ездили в театры. А также в Пушкин и в Павловск — напомнить надо, у Всеволода Василевича была машина.