Факел
Шрифт:
— Да. Мы немного поговорили.
— Он теперь тебе больше нравится?
— Пожалуй. — Дафна уже направилась к двери, но обернулась. — Отец, я хотела бы поговорить с тобой попозже, когда мы сможем остаться наедине. Я буду ждать тебя на террасе.
— Ну хорошо. Только попозже. А сейчас уходи. Не знаю, что мне делать с моей бородой. Перед отъездом из Книда я не успел побывать у цирюльника. Как, по-твоему, ничего или ее уже пора подстригать?
Дафна наклонила голову набок и засмеялась.
— Конечно, пора! Погоди, я сейчас принесу мои
— Уходи, девица, и не возвращайся. Дай своему отцу хоть минуту покоя!
Полдень уже давно миновал, когда Эврифон наконец вышел к дочери на террасу.
— Мне так долго пришлось тебя ждать! — пожаловалась она. — Я даже успела прогуляться до храма Аполлона. — Она нежно взяла отца под руку и продолжала: — Ты представляешь, какой будет моя жизнь здесь с Олимпией, если я выйду за Клеомеда? Нет, я не выдержу!
— Ну, вы скоро подружитесь, — твердо ответил Эврифон. — Я в этом не сомневаюсь.
Дафна состроила недовольную гримасу.
— У меня сегодня утром было много времени на размышления, пока Клеомед занимался со своим наставником. В храме я принесла жертву и помолилась Аполлону. Когда я возвращалась через кипарисовую рощу, мне казалось, что я все еще в храме.
Эврифон поглядел на Дафну с улыбкой, но, будучи мудрым родителем, благоразумно промолчал, чтобы узнать ход ее мыслей. Через несколько мгновений она продолжала:
— Мы поклоняемся Аполлону, так же, как жители Делоса и Дельф. Афиняне поклоняются богине — деве Афине, а в Олимпии чтят Зевса. Но есть нечто более высокое, чем красота Аполлона, мудрость Афины и мощь Зевса. Сегодня утром я это почувствовала.
— Странная ты девушка, — заметил Эврифон. — Тебе бы родиться мужчиной. Ты стала бы философом вроде Фалеса.
— Нет, — покачала головой Дафна. — Я стала бы тогда асклепиадом, как ты. Но, родившись женщиной, я могу избрать даже лучшую долю — я могут стать женой асклепиада, ухаживать за ним, как ухаживала за тобой, рожать ему сыновей и воспитывать из них новых асклепиадов. Клеомед, — продолжала она, — молод и полон сил. Не мог бы ты, отец, обучить его медицине, чтобы он стал асклепиадом? — Она засмеялась. — Он ничего не читает. Он сказал мне, что и рад был бы читать, но, едва начав, тут же засыпает. Неужели ты не понимаешь, чего мне в нем не хватает?
— Послушай, Дафна, — с досадой сказал ее отец, — будь же благоразумна. Богатство, которое принесет тебе сын Тимона, — вещь очень полезная. Ты будешь счастлива с Клеомедом, как с любым молодым мужем. Пора забыть эти фантазии. Я уже принял решение.
Дафна положила голову на плечо отца и обвила свою шею его рукой.
— Вот если бы Гиппократ был помоложе! Иногда он кажется мне твоим ровесником. Хотя он не забывает подстригать бороду.
Эврифон пробурчал в ответ что-то невнятное.
— Погляди-ка! — воскликнула Дафна. — Кто это повернул сюда с дороги? Кажется… да-да… это Гиппократ. — Она перегнулась через парапет террасы. — Правда странно, что он появился как раз в ту минуту,
Это действительно был Гиппократ со своей матерью. Он привязал ослов к столбу перед виллой и, оставив мать внизу, взбежал вверх по лестнице, шагая через две ступеньки.
В эту минуту неизвестно откуда на террасе появилась Олимпия.
— Хайре! — произнесла она мелодичным голосом. — Мы рады, что ты почтил нас своим посещением. Если там внизу твоя мать, попроси ее подняться сюда.
— Благодарю тебя, — ответил Гиппократ, — но мы спешим. Мы направляемся в Галасарну к моей бабушке Фенарете. Она сломала ногу. А я заехал просить Эврифона о большом одолжении. — Тут он повернулся к книдскому асклепиаду. — Не откажи поехать с нами. Я нуждаюсь в твоем искусстве и советах.
— Конечно, я поеду с тобой, — ответил Эврифон. — Однако завтра мне нужно вернуться в Книд. В здешней гавани меня ждет корабль, но я пошлю сказать, чтобы он зашел за мной в Галасарну.
— Я поеду с тобой, отец, — вмешалась Дафна. — Я помогу ухаживать за бедной Фенаретой. Нам надо торопиться.
Она уже собралась войти в дом, но отец подозвал ее к себе.
— Нет, Дафна, ты останешься тут, а завтра днем отправишься в гавань Мерописа, чтобы встретить меня там. Я заеду туда за тобой на обратном пути. Здесь с тобой будет Ксанфий.
— Конечно, тебе надо остаться, — поддержала его Олимпия. — Подумай, как огорчится Клеомед, если он не найдет тебя тут, вернувшись из палестры.
Дафна отвернулась и ничего не ответила.
Эврифон сходил за вещами, и Дафна, оставшись на террасе одна, смотрела, как он спускается вниз и укладывает их в седельные сумки своего мула. Она заметила, что мать Гиппократа время от времени поглядывает на нее с большим интересом. «Его мать, — подумала Дафна, — чем-то похожа на мою… Ах, если бы матушка была со мной сейчас! А Гиппократ все-таки мог бы посмотреть на меня…»
Эврифон сделал знак, чтобы она спустилась к ним, однако Дафна лишь покачала головой. Остаться на террасе ее заставила не только гордость, но и застенчивость. Она почувствовала себя совсем одинокой, и ее охватил страх… Но чего она боится? Олимпии… любви… и еще очень многого…
А Гиппократ уже вел своего осла через сад к дороге. Эврифон, восседавший на длинноногом муле, оглянулся на террасу, где стояла его дочь. Он знал, как не хотелось Дафне оставаться тут, знал, что ей не по душе этот брак, как и все остальные, которые он предлагал ей прежде. Но откуда в ней эта странная пугливость? Он нежно любил свою единственную дочь, но не понимал ее.
А ведь когда она была ребенком, он умел понять ее. Она танцевала и пела лучше всех своих сверстниц. И даже состязалась в беге с мальчиками. Он словно опять увидел, как она в коротеньком платье бежит, точно резвый олененок, — волосы развеваются по ветру, и никто не может ее догнать. Он улыбнулся, а потом вздохнул — ему не суждено было иметь сына.