Факел
Шрифт:
«Лучше уж ужинать с видом на горы, чем на унылые развалины, — подумалось мне. — Мда, не знал, что я романтик…»
Я вернулся на центральную площадь и пошёл по улице, ведущей ровно на запад. Дойдя до городской стены, я решил обходить город против часовой стрелки.
Западная улица, как и юго-западная, тоже упиралась в ворота. Вот только ворота здесь были не закрыты, а разрушены, и за ними зияла пропасть. Вдоль всей стены, насколько было видно, простиралось глубокое, но не широкое ущелье.
«Скорее всего, когда-то здесь был подвесной мост».
За ущельем склон горы уходил постепенно
«Отличное место для наблюдений за садящимся солнцем», — подумал я и не стал здесь надолго задерживаться — ещё вернусь. Мой путь лежал на юг, вдоль стены.
Могу лишь догадываться, что у них тут произошло такого, чтобы стена была проломлена в очень многих местах. Я несколько раз выглядывал за пределы стены, но потом бросил эту затею — там всё равно не пройти.
Дорога вдоль стены была шириной несколько десятков шагов, и мне сразу вспомнились сады в Мирте. Но ничего похожего я тут так и не увидел. Да и никаких домов, прилепленных к стене города, тоже не попадалось.
Как-то незаметно и однообразно я добрался до юго-восточных ворот, через которые утром в город и пришёл, и понял, что треть моего пути позади. Но ничего таинственного и необычного я до сих пор не нашёл. Стена и ворота в этой части города были отремонтированы, что намекало на то, что всё таинственное здесь должны были найти давным-давно, ещё до меня.
Восточная стена города была скорее номинальной — с этой стороны была неприступная скала. И зачем было перед ней ещё и стену возводить? Это оставалось загадкой. Всё, что я мог предположить — это эстетическое неравнодушие древних архитекторов к замкнутым окружностям.
Планировка этого города очень отличалась от Мирты, и складывалось впечатление, что он принадлежал когда-то совсем другому народу. И вот где этот народ сейчас, было, пожалуй, единственной загадкой.
На севере и северо-западе тоже не попалось ничего интересного. В развалинах местных домов мне почему-то рыться не хотелось. Ноги останавливались на пороге и дальше идти не хотели. Никогда раньше со мной такого не было — я всегда любил бродить по развалинам и находить что-то интересненькое: осколки керамики, железячки, деревяшки, камешки и тому подобное. Но не здесь.
Когда солнце подкатилось поближе к горизонту, я был уже в западной части города. Подустал я, окончательно заскучал и был расстроен.
«Самое время отдохнуть с видом на закат!» — пытался я сам себя подбодрить и, выбрав полуразрушенный участок стены подальше от центральных улиц, перелез на ту сторону.
В этом месте за стеной была узкая полоска каменистого уступа, резко переходящая в глубокое ущелье. Резко, но не отвесно.
«Уютное место, да и от чужих глаз далеко», — одобрил я свой выбор и устроился поудобнее у основания городской стены — стал наблюдать за солнцем. В это время дня на него уже можно было просто смотреть, не боясь ослепнуть.
Красный диск солнца тонул в облаках. Облака меняли цвета и очертания прямо на глазах… А я… Всё пытался угадать, коснулся ли край солнца горных вершин, скрытых под облаками или нет, как услышал:
— Благодарю, — тихий женский голос донёсся до меня откуда-то
— За что? — фраза вылетела сама собой, пока я поворачивал голову в сторону собеседницы.
Надо мной на обломках стены сидела девушка.
— За то, что не потревожил прошлое — нашу братскую могилу. Ты первый за много сотен лет.
Я молчал, продолжая её разглядывать. Она чем-то напоминала Марену — также изящна и грациозна. У нее была похожая причёска и длинное платье, но немного другие черты лица.
Девушка перевела взгляд с меня на солнце. Больше она не произнесла ни слова.
Я последовал её примеру — красный диск уже наполовину скрылся за облаками.
— Не смог потревожить, — ответил я. — Не знаю почему… Эх… Думал найду что-то таинственное…
— Таинственное хочешь? — звонко засмеялась девушка. — А чего расстраиваешься-то? В нужное место же пришёл — самое таинственное во всей Горенке! Сейчас…
Я уж было хотел обернуться и посмотреть на неё ещё раз, но она меня резко остановила:
— Не отвлекайся! Смотри на солнце, а то птицу упустишь!
Край солнца ещё на треть выглядывал из-за облаков. Никаких птиц ни поблизости, ни вдалеке не летало. Я мысленно пожал плечами и продолжил смотреть на солнце.
В то самое мгновение, как диск солнца полностью скрылся за облаками, моё внимание привлекла яркая вспышка справа! Последние лучи догорающего солнца «подожгли» не замеченный мною до этого водопад — он несколько мгновений пылал оранжево-красным огнём, а потом, словно птицей, огонь взлетел с водопада, проскользнул по стене горной гряды и нырнул в ущелье. Я бы подумал, что это обычные солнечные блики, если бы на дне ущелья эта «птица» не превратилась бы в сноп искр.
Подсветили ли эти искры что-то там, далеко внизу, я так разобрать и не смог, но уступ, на который эта «птица» приземлилась, я хорошо запомнил.
Я обернулся к девушке, чтобы спросить: «Что это было?», но её и след простыл.
Ощущение было такое, будто я всё это время тут сидел один и сам с собой разговаривал.
«Мда. Уже девушки мерещатся».
Померещилось или нет, но заметку лучше сделать. Я достал карту, компас и сверился с направлением. Кроме карты у меня ничего не было, пришлось описать место, где я сидел и место появления и приземления птицы прямо на обратной стороне карты.
Часть 2
Глава 11. Песня
Киран
Караван добрался до Серты уже после заката. Киран посещал это поселение не впервые, но успел подметить, что отремонтированных домов вдоль центральной улицы стало больше.
Местные жители никогда не отличались гостеприимством, поэтому ночлег он обычно искал себе сам, в одном из более-менее сохранившемся домов. Но когда приходит большой караван, всё иначе — он располагается лагерем прямо на центральной площади. Там даже огромное кострище есть с незапамятных времён. Сейчас такие огромные костры никто не жжёт — незачем переводить столько дров, но удобно устраивать много маленьких костров на его внешней окружности. Да и к полевой кухне близко.