Фактор жизни
Шрифт:
Некоторое время продолжался приглушенный спор неведомо о чем, а затем дверь открылась.
– Карин!
– Привет, сэнсей! – Она слегка приподняла голову, а затем опять бессильно уронила ее на мягкую подушку: это было единственное, напоминавшее поклон движение, которое у нее получилось. – Я рада вас видеть.
Но она не видела ничего. Мир вокруг был во тьме.
– Слава Богу! – Его борода коснулась щеки Карин, когда он легко поцеловал ее, затем взял за руку, все еще слабую, и сжал в своих загрубевших руках.
–
– Мне сказали, что ты все перенесла отлично, но я должен был увидеть тебя сам…
Вокруг была сплошная тьма, но Карин чувствовала, как под ее тяжестью прогибается мягкая постель, а одеяло казалось тяжелым, обволакивающим коконом. Не похоже, что она все еще на своем корабле…
– Сэнсей. Дарт… Он не…
«Я же не могу плакать, – вспомнила она. – Они забрали мои глаза».
– Не разговаривай! – Большие руки нежно пожали ее ладонь. – Мне коротко обо всем рассказали.
– Он спас нас. – Это было сказано шепотом. Вероятно, потом она провалилась в сон. Иногда различить, где явь, а где сон, было попросту невозможно.
Когда она полностью пришла в себя, сэнсей все еще был рядом – от него шли успокаивающее тепло и сила.
– Сэнсей?..
– Все в порядке, Карин.
– Они прячут от меня моего ребенка.
«Ребенка Дарта», – поправила она себя мысленно.
Кажется, раздавались какие-то пререкания, но она не была в этом уверена. Впрочем, теперь она была спокойна. Поскольку сэнсей Майкл проделал столь долгий путь сюда, на станцию «Метроном», он не допустит, чтобы ему помешали. «Уступай и соглашайся, когда возможно, – говаривал он иногда, – а когда необходимо – иди напролом».
Дверь приоткрылась, и сэнсей помог ей приподняться и сесть.
– Здравствуйте, – у женщины был чуть уловимый славянский выговор. – Я – Дороти… А вот ваша дочь.
Карин нежно провела руками по крошечному тельцу ребенка.
«Ребенок, – подумала она. – Новая реальность… Другая личность, но часть меня и Дарта».
Внезапно, сильно встревожившись, она протянула дрожащую руку, кончиками пальцев ощупала теплое личико ребенка, его голову с похожими на шерстку волосами и тельце, один за другим пересчитала все пальчики.
– Она красивая, – сказал сэнсей.
– Несомненно, – согласилась женщина по имени Дороти.
Напряжение спало, и Карин откинулась на подушку, прижимая крошечное тельце дочери. Губы ее невольно растянулись в улыбке.
Не думала она, что сможет когда-нибудь снова улыбнуться.
– С нею… действительно все в порядке? – Она повернулась в сторону Дороти, определив ее местонахождение по голосу и по шелесту одежды. – Вы ничего не заметили?
– Ой, я не знаю… Я – астрофизик, а не врач.
– Именно Дороти приняла твой сигнал, – сказал сэнсей.
– О-о! – Карин чуть покачала головой. –
– Не велика заслуга! – Фраза была беззаботна, но Карин уловила, как от волнения у Дороти перехватило горло.
– Скажите мне прямо, сэнсей… – она склонила голову набок, повернув лицо в его сторону и зная, что он будет смотреть в серебряные глазницы, где больше не было ее глаз. – Это ведь ваша внучка. Почему ее прятали от меня?
– Потому что вам нельзя волноваться… – начала было Дороти.
– Я хочу забрать ее домой. – Сэнсей избегал прямого ответа – Я могу отойти от дел или работать неполный день… Я еще не все до конца обдумал. Тебе не о чем беспокоиться.
– Не о чем беспокоиться? – Карин усилием воли взяла себя в руки. Сэнсей был последним человеком, на которого она могла бы злиться.
– Я имею в виду, что ей, твоей дочери, не придется жить в приюте.
Дороти торопливо добавила:
– На тот самый корабль прибыли два укомплектованных экипажа.
Мю-пространственный корабль: Карин было интересно, кто же стал пилотом.
– Когда ты поправишься, прямо здесь пройдешь дообучение.
Если сэнсею придется заниматься воспитанием внучки, будет ли это означать, что он решит посвятить ее в священнический сан?
Впрочем, это не имело значения, потому что Карин уже приняла решение. Просто она осознала это только сейчас.
– Я не собираюсь возвращаться в мю-пространство, – сказала она спокойно – Я намерена быть матерью на Земле.
– Но ты будешь…
– Слепой?.. Да, я знаю… Но я поступлю, как решила. Потом она ощутила себя в кольце обнимающих ее рук, все молчали, а по щеке Карин катились теплые слезы, которые могли выкатиться из глаз и Дороти, и сэнсея, но Карин казалось, что плачет она.
Через минуту, когда объятия разжались, она снова спросила:
– Так почему же они прятали ее от меня?
– На самом деле нет серьезных отклонений, – сказала поспешно Дороти.
– А какие есть?
Молчание. Уж не подают ли они втихомолку друг другу сигналы?
– Ее глаза…
«О Господи! – взмолилась Карин. – Нет!»
– Похоже, зрительный рефлекс нормальный. – Рука сенсея сжала ее запястье. – Она следит глазами за движущимися объектами.
– Это сложно объяснить, – начала Дороти и тут же замолкла.
– Они черные, – очень осторожно сказал сэнсей.
– У меня тоже черные. То есть – были.
– Он имеет в виду – совершенно черные, – сказала Дороти. – Вообще нет белков. Это совершенно… сверхъестественно.
«О Боже! – подумала Карин. – Моя дочь…»
– Но она очень красива, – сказал сэнсей.
Глава 57
Том снял с себя черный шнурок с фигуркой жеребенка, положил на стол.