Фальшивые лабиринты, или Иллюзия отражений
Шрифт:
— Так. Что делать-то будем, братья-рыцари? — зловещим тоном произнес я.
— Что такое? — всполошился Юнис, а сэр Жеральд нахмурился.
— Да копья-то у нас боевые, острые, а на турнире принято сражаться турнирными, тупыми. Разве что бросят вызов драться насмерть, боевыми... Или сами вызовем на смертельную битву. Но откуда вдруг у нас появится такая кровожадность к незнакомым рыцарям? Да и надо ли? Может, побережем силы для дракона?
— А разве администрация не обязана снабдить участников турнирным оружием? — возразил Юнис.
— Ты что? — возмутился сэр Жеральд. — Это же лишние расходы! Кто на них пойдет? В смете наверняка не предусмотрено. — Закажем у кузнеца? — оглянулся Юнис.
— Или откажемся от участия? — в тон ему ответил я.
— С ума сошел?! — возмутился Юнис. — Только в турнирах рыцарь может снискать себе славу! — А дракон? — снова напомнил я.
Юнис беспомощно оглянулся на сэра Жеральда. Тот уставился на дракомпас. Стрелка дрейфовала, неуверенно рыская из стороны в сторону.
— Создается такое впечатление, — сказал я, — будто над центральной трибуной мечется невидимый дракон.
Сэр Жеральд кивнул, но возразил:
— Скорее, под трибуной... — и добавил, не отрывая глаз от дракомпаса: — Пойдем к кузнице. Я знаю, там должны быть запасные копья, и не один десяток. Они ломаются чаще людей.
— Не испортился ли дракомпас? — озабоченно проговорил Юнис, следя за стрелкой.
— Он не знает, куда показывать, — пояснил я. — Здесь собралось столько рыцарей, готовых драться, как драконы, что у него глаза — или чего у него там есть? — разбегаются.
Мы подошли к кузнице. Около нее толпилось несколько желающих разжиться турнирными копьями и шел оживленный обмен мнениями.
— Я никогда не беру из дома турнирного копья! — признался рыцарь с зеленой веткой на щите, подходя следом за нами. — Зачем тащить лишнюю тяжесть?
Кузнец с подмастерьем, пользуясь случаем, драли безбожно.
— Турнирное копье — три золотых! — завозмущался рыцарь с зеленой веткой, узнав цену.
— Не нравится — не плати, — возразил сэр Жеральд, взвешивая копье на руке, — вези из дома...
Намечающийся спор прервал громкий жестяной голос: судья-распорядитель говорил в большой рупор:
— На поле вызываются Рыцарь Серебряного Озера и Рыцарь Золотых Струй...
Парад-алле мы то ли пропустили, то ли подобное мероприятие не входило в традиции турнира.
Рыцари — один в серебряных латах, второй в золотых — выехали из ворот между трибунами, сделали круг по арене, поклонились судейской коллегии, сонмищу Прекрасных Дам в центральной ложе, знатным зрителям, потрясли копьями на манер индейских вождей и разъехались в разные стороны.
По короткому сигналу гонга противники с гиканьем донских казаков устремились навстречу друг другу.
Трах! Трах! Тресь! Тресь! — двойной удар наконечников о щиты и треск ломающихся копий нарушили тишину ожидания и сменились криками восторга и разочарования.
Рыцарский турнир на копьях, по-моему, наименее зрелищное мероприятие: разъехались, съехались — и все. Ну и еще пара ударов: либо два удара копьем, либо удар копьем и удар от падения тела на землю. Вот и все вариации. И ведь смотрят же! — Ничья! — объявил судья-информатор.
— И за такие копья — три золотых? — возмутился сидящий рядом рыцарь с зеленой веткой.
— На поле вызываются Рыцарь Голубой Стрелы и Рыцарь Красного Круга, — провозгласил лорд-сенешаль — так, оказывается, звали судью-информатора.
Интересно, а как они определяют, кому выступать следующему и как предупреждают, чтобы успели подготовиться?
Происходящее на поле перестало меня интересовать, и я принялся рассматривать трибуны, ложи, публику...
ЗА ПРИНЦЕССОЙ
— Принцесса! — прошептал Юнис. Он также оторвался от созерцания валяющихся на поле треснувших копий и лопнувших подпруг, лошадиного и человеческого кала и принялся, подобно мне, осматривать окрестности.
— Где? — механически спросил я, но и сам увидел ее. Принцесса — или очень похожая на нее дама — покидала трибуны в сопровождении высокого рыцаря в алом берете с большим страусиным пером: остальное скрывалось за публикой, виднелась лишь одна голова.
— А может, это не она? — засомневался я.
— Она, она, я сердцем чую! — волновался Юнис.
Дама, между тем, спустилась с трибуны, и кавалер — между прочим, в темно-зеленом с головы до пят! — подсаживал ее на коня, поддерживая стремя. Потом сам вскочил в седло, и они вылетели из ворот стадиона.
Мы быстро спустились вниз, к привязанным у коновязи лошадям и устремились в погоню — пока еще неизвестно за кем, потому что и принцесса могла оказаться не принцессой, и рыцарь... Но кем мог оказаться рыцарь? Уж не драконом ли? Вот уж нелепость — я даже фыркнул от этой мысли и конь завистливо заржал, услышав мое фырканье — рыцарь не может быть драконом... А дракон — рыцарем? — влезла мне в голову следующая мысль и я посильнее пришпорил коня, чтобы скорее выдуло все идиотские мысли набегающим встречным ветром, выбило бы стуком копыт. Вот так мчаться и мчаться — все равно за кем, все равно куда...
— Глядите, глядите! — загалдели мальчишки, сидящие на опрокинутой телеге и пытающиеся рассмотреть хоть что-то через открытые ворота. На стадион их не пускали стражники. Как не достигших шестнадцати лет, должно быть. — Рыцари с турнира убегают!
Сэр Жеральд так полоснул по ним своим тяжелым взглядом, что те покатились в пыль.
Мы пронеслись по улицам и выскочили за городские ворота.
Уходившие от нас не чувствовали за собой погони, они просто спешили куда-то по своим делам, причем торопились так, что стук копыт их коней — а не то, что наших — заглушало свистом ветра в ушах. Мы так бы и догнали их незамеченными, потому что расстояние хоть медленно, но неуклонно сокращалось: наши кони, кони Кубалай-хана, были лучше. Но все испортил Юнис.