Фанера над Парижем
Шрифт:
ГЛАВА 32
Я сразу принялась за дело. Перво-наперво выругала Розу.
— Как ты могла молчать? — яростно недоумевала я. — То, что водили меня — меня! — за нос, целиком и полностью на твоей совести! Располагая такой информацией, ты, голубушка, и сама могла этот змеиный клубок распутать.
Однако я была не права. Из всех качеств, которыми господь наградил человечество, Роза располагала лишь честностью и неподкупностью. Любой знает, что с этим багажом далеко не уедешь, поэтому Роза, как сельдь в маринаде, томилась в собственной
— Я даже подумать не могла, а тут еще эти три буквы…
— Да, Пупс мог бы быть и поосторожней с таким святым человеком, скотина! — в конце концов согласилась я и начала просвещать Розу.
Бегло обрисовав ей затруднительную ситуацию, в которую попала Леля (Роза уже давно перестала ощипывать курицу и теперь не снимала руки с сердца), я перешла к обличительной части.
— Вот тогда-то Леля и подговорила Перцева похитить Турянского и, списав его смерть на клаустрофобию с пороком, завладеть всеми капиталами, да еще и страховкой с последующим венчанием, — заключила я.
— При чем здесь венчание? — опешила Роза. Господи, какая она непонятливая! Что там Пупс?! Еще немного, и я сама на три буквы ее пошлю, чтобы не злила меня!
— А при том, что Перцеву до смерти надоел властный Турянский, который давно уже на задворки его загнал. Не от хорошей же жизни поклонник красоты Перцев собрался жениться на Бабе Яге. Конечно, он рад был жениться на Леле. Перцев же не знал, что Леля хуже любой Бабы Яги. Он-то думал обзавестись и капиталами, и молодой женой, да Леля-то другие планы вынашивала. Она сама всем хотела обзавестись: и Иван-царевичем Равилем и капиталами, без всяких там стариков Перцевых и Турянских.
— Да они чуть старше нас, побойся бога, — воззвала в пустоту Роза.
— Не зли меня! — посоветовала я. — Если ты до такой степени поставила на себе крест, что уже Перцева считаешь ровесником… Даже не знаю, что тебе и сказать. Мой муж на пять лет меня моложе, считает меня ребенком и слов плохих при мне не произносит, тебя же Пупс уже послал на три блатные буквы. Теперь понимаешь, кто в этом виноват?
— Кто? — вновь заливаясь слезами, спросила Роза.
— Перцев, конечно. И Турянский, ты же с ними в возрасте равняешься. Раз равняешься, значит, для них ты бабушка, а ко мне Коровин приставал, объяснялся мне в любви. Один бог знает, чем это закончилось бы, если бы не приревновал меня Равиль. Появился, как Архангел Гавриил, налетел, увез меня от Коровина и пригласил на ужин.
Роза перестала плакать и смотрела на меня уже с нескрываемой жалостью. Мне стало обидно.
— В чем дело? — закричала я. — Почему ты на меня уставилась?
— Сонечка, — взмолилась Роза, — не спрашивай, это секрет. Я как гинеколог его случайно узнала и обязана хранить тайну.
Нет, это черт знает что такое! Эта Роза буквально напичкана всякими тайнами, секретами, понимаешь ли, и все хочет для одной себя сохранить! А я? Как же я? Мне без тайн никак нельзя! И почему мне никто не доверяет своих секретов?
Я где стояла, там и упала с мыслью: «Умру! И минуты не проживу!»
Перепуганная насмерть Роза бросилась меня спасать,
— Сонечка, что же это делается, Сонечка…
— Ничего не делается, — вдоволь належавшись на полу, наконец, ответила я, — ничего не делается, и этим ты просто меня убиваешь!
— А что же я могу? — пропищала Роза.
— Меня спасти, — ответила я, не вставая с пола. — Можешь, но не хочешь. — Роза запаниковала.
— Нет-нет, я не могу, это же тайна, — снова залепетала она. — Тайна! Не могу!
— Ты не можешь, а я через твою тайну, возможно, помру в страшных мучениях.
Мука мученическая отразилась на добром лице Розы: результат борьбы с совестью. Уж лучше вообще ее не иметь, чем так с ней бороться, с этой совестью. Ведь все равно же Роза переборет ее. Совесть — сила, но Роза сильней! И я оказалась права.
— Ну хорошо, я скажу, — секунду спустя сдалась Роза. — Коровин и Равиль — любовники.
— Бедная Леля! — закричала я и вскочила с пола.
— Почему Леля бедная? — изумилась Роза.
— Будто мало для этого причин! Только вообрази: Леля, для того чтобы избавиться от Перцева…
Роза прямо у меня на глазах начала коченеть — как поздно до нее доходит. Боюсь, я кажусь себе умной только на фоне таких вот подруг.
— Неужели Леля рискнет убить и Перцева? — хватаясь за сердце, воскликнула Роза.
Боже, какая впечатлительная! Глупая, но впечатлительная. Так чаще всего и бывает.
— Да нет, — успокоила я Розу. — Перцева Леля убить не может. Она же, как наследница Турянского, связана этой страховкой, а потому после смерти Перцева получит лишь толпу наследников — Перцев-то не вдовец. В своей жизни он только и делал, что женился да разводился, бросая и жен, и тещ, и детей.
— Тогда как же Леля избавится от Перцева?
— Да моими же руками, черти тебя подери, со всеми твоими тайнами и секретами! — вспылила я.
Роза скептически воззрилась на мои белые холеные руки и пожаловалась:
— Ничего я не поняла. Своими руками ты, что ли, Перцева убивать будешь? Это как же, что ли, душить?
— Рассказываю. Для умственно отсталых подробно. Перцев думал, что он приручил Лелю и заставил эту красотку плясать под его дудку, на самом же деле случилось для него непоправимое: это Леля приручила Перцева и толкнула его на преступление. И его, и Равиля. Пока Перцев и Равиль похищали Турянского, Леля старательно плела сети, в которые я и угодила.
Тут уж Роза, пугаясь незнамо чего и крестясь, окончательно обалдела.
— При чем здесь ты? — спросила она.
— При том, что Леля на меня в этом деле только и рассчитывала. Я должна была Перцева и Равиля изловить и прописать их на нарах. Только вообрази, какая красота: Турянский в могиле, Перцев на нарах, а Леля единоличная наследница.
Судя по всему, Роза не увидела красоты, пришлось ей пояснить:
— Красота только для Лели. За то время, пока Перцев за похищение и убийство Турянского будет тосковать на нарах, Леля все его добро к рукам приберет и без всяких наследников управится. Будет одной из богатейших леди страны! Ай да Леля!