Фанфик Не имея звезды

Дрой

Не успел Ланс окончательно настроиться на лиричный лад, как его, словно стоячего, сделало ... такси. Герберт, посмотрев на спидометр, ошалел. Стрелка показывала за восемьдесят миль, следовательно, таксист гнал сто шестьдесят как минимум!

— Да чтоб меня! — возмущался Ланс. — И какой-то рикша!

Герберт коснулся палочкой двигателя и из глушителя вырвался язык пламени. Стекло спидометра взорвалось фонтаном осколков, а парень держал руль одной рукой, так как второй придерживал шляпу. Безумная гонка началась.

6 июля 1995г Российская Федерация, Санкт-Петербург

Герберт медленно поднимался на сцену. Он знал, что где-то там в зале за ним будут смотреть его друзья — жених и невеста, так что он не хотел ударить в грязь лицом. К тому же он немного обидел Яковлеву. Та по телефону все порывалась устроить юноше экскурсию, а тот объяснял подруге что у него есть всего одна ночь, и он хочет побродить по городу один. В итоге ситуацию спас Миллер. Как он это сделал — история умалчивает, но Анастасия перестала клясться в том, что убьет «наглого кошака».

Наконец парень поднялся. Зрители встречали его аплодисментами и криками, но юноша вел себя насторожено. Опыт общения с русскими не располагал к резким движениям и двусмысленным фразам. Если что не так — обязательно напоют, а Герберт в завязке до самого Вегаса.

Подойдя к микрофону, парень прокашлялся и произнес:

— Falling!

(п.а. Гербертисполняет — Mushmellow — Falling)

Нечасто юноша играл для тех, кто не понимает смысла произведения, так как не знает языка, но все же опыт был и Санкт-Петебург не стал первым отрицательным. Люди здесь, как и везде, могли фанатеть и просто от музыки и звучания.

Так что вскоре парень расслабился и даже обнаружил среди тысяч зрителей два знакомых лица, но скорее всего это был просто обман зрения.

Один побег спустя

Герберт брел по ночному Петебургу. Точнее, он бел по какому-то сумеречному, таинственному, немного мистичному городу. На небе тускло сверкала луна, но создавалось такое впечатление, что на улице вовсе не расцвет темной царицы, а застенчивое, туманное утро, вот-вот готовое разродиться лучами летнего солнца. Но тех все не было, лишь иногда покрывалом опускалась мгла, но вскоре вновь исчезала.

Белые ночи поражали волшебника. Это было нечто безусловно волшебное, при этом не требующее ни капли магии. Мостовые, по которым некогда ступали Императоры, графы, князья, герцоги и многие другие, были похожи на призрачные дороги, ведущие в недра несмолкающей мистерии.

Дома, важные, пышные, порой помпезные или весьма изящные, были похожи на заколдованных дворян. Казалось вот-вот и чары спадут и все эти эпитеты будут присущи не каменным изваянием, а живым людям. Они сядут в свои пышные кареты, украшенные золотом и серебром, минуют мосты и окажутся перед Зимним Дворцом.

Анастасия говорила, что Герберт обязан увидеть Петергоф, что это самое прекрасное место в Петербурге (вернее, в его окрестностях), но юноше хватало и того, что он видел. А видел он перед собой бесконечный театр теней, меняющий облик города вместе с кочующим ветром.

Достаточно было отвернуться, постоять немного, а потом, вновь посмотрев на здание, парк или памятник, увидеть вовсе не то, что было там мгновение назад. Туман клубился, меняя очертания, лики и облики всего вокруг.

А люди? О, это были особенные люди. Они шли по этим улицам, принимая их за что-то обыденное, даже скучное. Шли медленно, спокойно, без лишней спешки, с особой размеренностью. Казалось, они были погружены в себя, отданы какому-то другому, несуществующему миру. И это лишь прибавляло некоей таинственной привлекательности этому северному городу.

Герберт шел по набережной, смотря на величественную, но столь же спокойную, как и все здесь — реку. Юноше чудилось, будто время, заглянув в Петербург, решило задержаться здесь, замедлив свой бег. Никто не спешил, не было слышно пробок, криков или иных сигналов современного мегаполиса. Да и не походил город на мегаполис, скорее на музей, застывшей в янтаре времени.

Ланс даже специально посмотрел на часы, чтобы убедиться в том, что он не прав, но ощущение покоя не покидало его. Он слушал уличных музыкантов, которых здесь было превеликое множество. Наблюдал за тем как уличные художники рисуют картины достойные украсить собой стены волшебного замка, а потом продают их за бесценок случайному прохожему.

Ланс стоял и смотрел на то как разводят сверкающий мост. Он никогда бы в жизни не позволил себе потратить почти час, чтобы посмотреть даже на такое, безусловно, впечатляющее зрелище, но в этом городе все было по-другому. Юноша не обращал внимание на время и привычную ему суету, а время, казалось, забыло о жителях.

Вскоре Ланс, свернув, ориентируясь по карту, дошел до входа на Дворцовую площадь. Он, по не знанию, решил, что именно здесь прошло знаменитое восстание дворян. Впрочем, даже объясни ему Яковлева, что Декабристы связаны с Сенатской площадью, это не возымело бы никакого эффекта.

Парень, достав палочку, закрыл глаза. Он мысленно повторил про себя три раза «Ведьмина улица, ведьмина улица, ведьмина улица», потом дважды плюнул через левое плечо, еще один раз через правое, щелкнул каблуками с делал шаг.

Словно ветер магии прошелестел где-то рядом, обдав лицо прохладой и чуть не сдув шляпу, а когда Геб открыл глаза, то застыл на месте. Он оказался посреди оживленного проспекта, среди десятков людей и, что удивительно, нелюдей. Он шел мимо высоких, но почему-то деревянных домов, порой отпрыгивал от стайки несущихся, смеющихся детей. Иногда застывал у витрины кофе, за которыми можно было увидеть выступающих музыкантов и радостных посетителей.

Парень наблюдал цирковые выступления с прирученными тварями, которых, если верить школьным пособиям Хогвартса, просто невозможно приручить. Здесь даже был сово-медведь, помахавший лапой юноше, а тот помахал в ответ.

Вокруг было непередаваемое ощущение бесконечного праздника. Словно кто-то повернул тумблер, и мистической город действительно превратился в сказочную страну. Впрочем, на то это и был волшебный квартал.

Герберту не могло не нравиться то, что он видел. Мемфис, Косой Переулок, Ведьмина Улица, они заставляли часть юноши чувствовать себя как дома. И тот был рад вновь испытать это ощущение.