Фантасмагория смерти
Шрифт:
Он так же, как и многие другие, с восхищением писал о Че. Его статья начиналась словами: «Мне довелось участвовать в работе 25 сессий Генеральной Ассамблеи ООН, присутствовать на многих и многих выступлениях государственных и политических деятелей нашей планеты. Но и сейчас, по прошествии четверти века, я без колебания отдаю предпочтение одному из них… Он уже тогда был живой легендой, одной из популярнейших политических фигур Латинской Америки и всего мира.
Далее Исраэлян приводит описание внешности и поведения Че: «Молодой – было ему тогда 36 лет – невысокого роста брюнет с широким открытым лицом, окаймленным небольшой бородкой, с живыми добрыми глазами, Че Гевара поразил всех прежде всего необычной для деятелей столь высокого ранга манерой держаться, простотой. Хотя к нему были прикованы все взгляды и он, очевидно, это чувствовал, вел себя Че исключительно непринужденно, без тени рисовки. Запомнились его молниеносная реакция на многочисленные вопросы, которые ему задавались, где бы он ни появлялся, его четкие, ясные ответы (без какой-либо дипломатической „многозначительности“), остроумные реплики. Че Гевара часто улыбался, шутил. Вместе с тем помнится и сосредоточенность, напряженность на его лице, когда он слушал выступления представителей других делегаций.
Одет Че Гевара был в оливково-зеленый военный костюм майора кубинской армии. Из верхнего кармана его кителя, как правило, виднелась сигара, которую он перед курением тщательно, не торопясь, обрезал специальным ножичком. Ходил он в невысоких сапогах, твердой, уверенной походкой».
11 декабря, после того как Че было предоставлено слово, он вышел из зала и направился к трибуне. Его появление сопровождалось как восторженными, так и враждебными выкриками. Враждебные реплики принадлежали контрреволюционерам, которым удалось пробраться в зал. Че Гевара начал говорить, и очень скоро его темпераментное выступление так сильно увлекло всех присутствующих в зале, что никто не обратил внимания на какой-то необычный звук, напоминающий взрыв или выстрел. Как выяснилось впоследствии, контрреволюционеры, для того чтобы пронести оружие в зал, решили отвлечь полицейских, охранявших входы, проведя обстрел здания ООН с противоположной стороны. Кроме того, в одно из помещений Секретариата ООН была заложена бомба, которая должна была взорваться во время обстрела. Кубинцы рассчитали, что полицейские бросятся к тому месту, где начнется стрельба, оставят без охраны входы, и им удастся беспрепятственно войти в зал и застрелить Че.
Однако кубинским контрас не удалось привести план в действие. Заложенная в здании ООН бомба была обнаружена еще перед началом заседания и обезврежена. Обстрел также провести не удалось: кубинцы выпустили в сторону здания снаряд из базуки, но он не долетел около 70 метров и упал в реку, где и взорвался, образовав фонтан примерно в 5 метров высотой. Именно этот звук и был слышен во время выступления Че, но так как взрыв произошел с противоположной стороны здания, никто из присутствующих в зале не обратил на происшедшее никакого внимания. Напротив, в зале Совета Безопасности, располагающемся именно на этой стороне, выстрел был очень хорошо слышен, и министр иностранных дел Бельгии П. Спак, в то время читавший речь в защиту колониальной политики западных государств на территории Африки, был вынужден прервать ее.
Тем временем Че Гевара продолжал выступление, в котором, по совпадению, также касался колониализма, но довольно активно протестовал против данного явления. В этот момент группа контрас (примерно 50 человек) предприняла попытку прорваться в зал, но была задержана. У одной из участников группы, женщины по имени Молли Гонсалес, был найден нож, которым она, по ее собственному признанию, собиралась зарезать Че, если бы ее товарищам не удалось его застрелить. Таким образом, покушение не удалось, никто не пострадал. Но сам факт покушения на Че произвел на многих не менее сильное впечатление, чем его речь.
Сам Че Гевара проявлял спокойствие и с улыбкой отвечал на задаваемые ему вопросы. Так, его спросили, как он относится к взрыву снаряда у здания ООН, и получили такой юмористический ответ: «Что же, это придало моему выступлению особое звучание». После того как ему сообщили о намерении Гонсалес зарезать его, Че с улыбкой произнес, что прощает ее и добавил: «Лучше погибнуть от ножа женщины, чем от пули мужчины». Разумеется, пытались его спрашивать и о том, почему же его хотели убить, но он довольно сухо произнес: «Задайте этот вопрос человеку, который стрелял. Меня это не интересует».
Однако о покушении стало известно только через некоторое время. Настоящий «эффект разорвавшейся бомбы», как пишет Исраэлян, произвело само выступление Че. В нем «…с присущим ему революционным пафосом и страстью Че Гевара призвал к деловому рассмотрению серьезных мировых проблем. Наиболее жгучей из них он назвал проблему мирного сосуществования государств с различными социальными системами. Вместе с тем он подчеркнул, что как марксисты, мы придерживаемся того мнения, что мирное сосуществование между государствами не предусматривает сосуществования между эксплуататорами и эксплуатируемыми, между угнетателями и угнетенными».
Уничтожающей критике подверг Че Гевара агрессивную политику США в отношении стран Юго-Восточной Азии, Африки, Латинской Америки. Особенно подробно он остановился на враждебных акциях США против Кубы, на подготовке американским правительством агрессии против острова Свободы. «Как может претендовать на роль защитника свободы страна, – заявил он, – которая убивает собственных детей и ежедневно проводит среди них дискриминацию на основе цвета их кожи, страна, которая позволяет оставаться на свободе убийцам негров, защищает их и наказывает негров за то, что они требуют уважения своих законных прав, прав свободной человеческой личности?
Мы понимаем, что сегодня Ассамблея не в состоянии потребовать ответа за эти акты, однако следует со всей ясностью установить, что правительство Соединенных Штатов не является защитником свободы, а скорее увековечивает эксплуатацию и угнетение многих народов мира и многих из своих собственных граждан».
Далее Че коснулся судьбы жителей Латинской Америки, большинство из которых имеют один язык и одну культуру, но при этом продолжают эксплуатироваться правительством США. Че с воодушевлением говорил: «На равнинах и в горах Америки, на склонах предгорий, в долинах и лесах, в пустыне и в суете городов, на побережье океана и на берегах рек в храбрых сердцах латиноамериканцев начинает созревать горячее желание умереть в борьбе за свое достоинство, завоевать и сохранить свои права, которые попирались в течение почти 500 лет». По мнению оратора, страны Латинской Америки начинает захлестывать революционная война, направленная против интервенции Соединенных Штатов.
В заключение Че воскликнул: «Новый строй континента, новый строй Америки поднимается и воплощается в категорическом заявлении нашего народа о своей непреклонной решимости бороться против бронированного кулака интервенции и отвести его. Наша твердая решимость находит понимание и поддержку у всех народов мира, и особенно у народов социалистических стран. Родина или смерть!».
Сегодня некоторые положения речи Че Гевары, например упоминание о революционной борьбе и намерение найти поддержку у социалистических стран, производят совершенно иное впечатление, чем в середине 1960-х годов, но главная идея выступления – необходимость в стремлении многих стран противостоять «агрессивной политике США» – в какой-то мере не потеряла актуальности и по сей день.
Как уже упоминалось выше, речь Че произвела очень сильное впечатление на всех присутствующих в зале, но для многих это впечатление было не положительным, а отрицательным. Следовало ожидать ответных выступлений, в которых, вероятно, будут выпады на речь Че. Так и произошло. После обеденного перерыва выступили представители делегаций Коста-Рики, Никарагуа, Панамы, Венесуэлы, Колумбии (то есть стран, сотрудничавших с Соединенными Штатами) и США. Все ораторы за время перерыва подготовили речи своих выступлений, но они были недолгими – по 5–7 минут. Практически все речи были похожи: в них ораторы отрицали свое соучастие в антикубинских акциях, действие на территории их государств различных контрреволюционных группировок и выступали с обвинениями Кубы во вмешательстве во внутренние дела других стран Латинской Америки. Некоторые позволяли себе и выпады против самого Че. Так, один из ораторов с сарказмом заметил, что «внешняя политика Кубы пишется теперь по-русски, а произносится по-испански, с аргентинским акцентом».