Фантастическая политика и экономика
Шрифт:
Шум по коридору прокатился дальше, к следующей двери. Потом к следующей.
– Ура! Свобода, братцы!
– ликовал кто-то со знакомым голосом.
– Ну, теперь-то мы им покажем, на что способны! Эх, заживем!
Собираться долго было просто невозможно. Потому что нечего было собирать. Записи свои Виктор Васильевич уложил в портфель. Надел пальто и шляпу, достав их из узкого шкафа.
Пошел на волю.
По тому самому сумрачному длинному коридору с дверями влево-вправо.
...
Через три дня он пришел в новую администрацию,
– Слушаю вас, - сказал в кабинете усталый скучный молодой человек.
– Понимаете, нас тут освободили.
– Слава Отчизне!
– вскочил тот со стула.
– Слава, - тоже встал Виктор Васильевич.
– Так в чем ваши проблемы, товарищ? Какие у вас вопросы к новой власти?
– Понимаете, мне очень кушать хочется, - стесняясь и краснея щеками, трудно вымолвил Виктор Васильевич.
– Просто очень хочется.
– Ну, так покушайте, товарищ. У нас теперь свобода. Режима никакого нет. Когда хочется, тогда и кушайте.
– Но чтобы кушать, надо как-то купить еду...
– Совершенно верно! Купить! Невидимая рука рынка! Экономика должна быть экономной! Безграничная социалка - не наш путь!
– То есть, а на что, собственно, купить?
– затравленно смотрел Виктор Васильевич.
– На какие, то есть, деньги?
– Так вам не платят за работу?
– удивился молодой человек и стал совсем не скучным.
– Выходит, что не платят.
– Это противозаконно. Если вы сделали общественно полезную работу, она должна быть оплачена в соответствии с объемом ее, занятым временем и степенью социальной значимости.
У Виктора Васильевича все было хуже. У него просто никто не брал его записи. Никто не приходил и не стучал в дверь, чтобы он сдал пачку листов. Никто не рассматривал, не правил, не выдавал в конце дня паек или даже кусок торта и пол банана. Ничего этого больше не было.
– А-а-а, - развеселился молодой человек.
– Так вы привыкли, чтобы вас кормили? Как в тюрьме? Нет, уважаемый. Теперь все не так. Если вы делаете то, что покупают - у вас будет еда. А если у вас ничего не покупают...
– Ага, - грустно кивнул Виктор Васильевич.
– Что, вот прямо совсем ничего?
– удивился молодой человек.
Он посидел, рассматривая Виктора Васильевича, как странный экспонат провинциального музея - будто и старое что-то, когда-то важное и значимое, а только зачем оно?
– Знаете что, - принял он решение.
– Вот вам талончик на ужин в нашей столовой. Это в виде помощи обездоленным. Но это только на один раз. А потом уже сами зарабатывайте.
– А как?
– слабо спросил Виктор Васильевич, сжимая в потной руке полученный талон.
– Ну, как-нибудь, знаете. Вон, чемоданы на вокзале подносите, что ли. Или еще можно в школу устроиться - у нас в школах от голода еще никто не умер. Или можно на службу записаться. У нас, кстати, соседний кабинет пустует.
–
– С писателями у нас проблема, это точно. Но вы все же не волнуйтесь, это все у нас временно. Наступит время, и ваши труды станут вновь востребованы, издательства выстроятся в очередь за вашими рукописями, а народ не колбасу и хлеб - книжки ваши потащит из магазинов! Подождите немного! Как-нибудь перебейтесь, что ли...
...
После сытного ужина тянуло поспать. Но тут раздался телефонный звонок:
– Василич! Привет! Ты там как сам себе, живой еще? Это, брат, хорошо весьма! А то я тут переезжаю, так ты запиши мой новый номер телефона!
– Переезжаешь?
– Новая квартира, Василич! Большая, с настоящим кабинетом и большим залом! Эх, я там развернусь!
– Это как же у тебя опять получилось?
– Писать надо, Василич! Каждый день писать! Вот и получится! Писать, как говорится, надо больше и лучше!
Черт побери...
Опять Васька весь в шоколаде. Что же за тему он такую поднял, что и тут не голодает? Опять, в этом, в тренде...
А завтра надо бы, пожалуй, сходить в школу. И то правда. Как-то ведь надо пережить эту полосу. Не может быть все время так плохо. Придут ведь и попросят. Сами попросят. Вот тогда и заживем. Эх, заживем!
– - Будки
За окном на утреннем ветре вяло трепыхалась растяжка "Русский? Брось сигарету!". Сразу после новостей зарядили ретро-музыку. И конечно, опять и снова вечно популярную Аллу Борисовну. "Брось сигарету," - кричала она в динамиках.
Василий Аркадьевич вздохнул, взял раскладной стульчик и, чуть шаркая ногами, пошел вниз на улицу. Ну, правда же - дома курить просто нельзя. Хоть некоторые и утверждают обратное. Мол, только дома и можно спокойно покурить. Только за дверями. Мизантропы какие-то просто. Или одиночки по жизни. А если, к примеру, есть дети. И внуки есть у некоторых, кстати! А у детей есть домашние животные. Собаки, кошки, крысы, хорьки, морские свинки, хомячки мелкие... Они же ни в чем не виноваты?
На крыльце дома курить было нельзя. Потому что близко к дому. Во дворе курить было нельзя, потому что двор был общественным местом. А можно было курить возле самой автобусной остановки, это примерно в двухстах пятидесяти метрах направо.
Эти метры Василий Аркадьевич вымерил собственными ногами. Каждый день, да еще и не один раз за день - такое тоже бывает. Раньше, очень давно, он выкуривал до двух пачек в день. Потом силой воли и укорами жены и детей сократил до пачки. А теперь вот - раз, ну, два в день. Три - редко. Это если повезет и просто по дороге.
Слева от автобусной остановки стояла небольшая прозрачная будка с электронным замком. Ключ выдавали ровно на один месяц - по заявлению. И каждый раз, как приходишь к коммунальщикам с этим заявлением, переспрашивают, в глаза заглядывают: