Фантастические сказки
Шрифт:
Джолланд оперся на парту руками и пристально посмотрел в лицо Полю своими зелеными глазами.
– Не знаю, что ты там наговорил ребятам - вид у них мрачный, и они помалкивают о ваших переговорах, но я тебе скажу прямо: я не думал, что ты докатишься до такого.
– До чего?
– удивленно спросил Поль, которому это уже порядком надоело.
– До того, что станешь стучать на всех нас. Если после каникул тебе от ребят сильно доставалось, то в этом виноват ты сам. В прошлом семестре ты вел себя прилично, а сейчас с первого дня ты как с цепи сорвался. Сначала я думал, ты просто валяешь дурака, но теперь я уже не знаю, что это, и знать не желаю. Я защищал тебя как мог, пока вчера ты не опозорился окончательно. Я тоже был среди тех, кто лупил тебя, и в следующий раз поступлю точно так же. Имей это в виду. Вот все, что я хотел сказать.
Слышать ото было малоприятно, но Поль не мог подавить чувство, что упреки эти не лишены оснований. Джолланд по-своему был добр к нему, хотя это и причиняло Полю определенные неудобства. Так или иначе Поль ответил довольно кротко:
– Ты не прав, друг мой, не прав. У меня нет ни малейшего желания рассказывать доктору про кого-либо. Так я и доложил твоим приятелям. Со мной случилось нечто крайне неприятное, но ты все равно не поймешь, даже если я буду объяснять.
– Я не знал,- уже мягче сказал Джолланд.- Если тебе нужно какое-то лекарство…
– Так или иначе,- отвечал Поль, не собираясь открываться мальчишке,- ни тебя, ни твоих товарищей это никак не заденет. Ты неплохой мальчик, и я не хочу, чтобы у тебя из-за меня были неприятности - ты и сам их накличешь на свою голову,- а потому оставь меня в покое.
На все эти разговоры ушло немало времени. Взглянув на часы, Поль обнаружил, что уже почти восемь. Доктор что-то задерживался. Мистеру Бультону сделалось не по себе. Он стал лихорадочно высчитывать, кто вернется раньше - доктор или Чонер.
До церкви было двадцать минут ходьбы, служба длилась час. Значит, Чонер должен вернуться к половине девятого. Сейчас как раз было восемь. У Поля оставалось полчаса надежды.
Если Чонеру удастся раньше него поговорить с доктором и показать записку, все его попытки объясниться - даже если у него хватит на это сил - будут сочтены неубедительными. Но если опередить негодяя и рассказать доктору все как есть, донос успеха не возымеет.
Мистер Бультои сидел, наблюдая, как быстро движется минутная стрелка и страдая всей душой. Уже четверть девятого. Ну почему доктор так запаздывает? Каким фарсом порой оборачиваются светские церемонии. Неужели он позволил уговорить его остаться на ужин? Двадцать минут девятого. Чонер и все остальные будут с минуты на мнуту. Звонок. Он пропал. Нет, он спасен! В холле послышался голос доктора Гримстон. Как долго он снимает пальто!…
Но терпеливо ждущему воздается сторицею! Через мгновение доктор появился в классе, выделил взглядом Поля и, сказав: "Бультон, я готов тебя выслушать", двинулся к кабинету. Поль шел за ним на деревянных ногах. Как это не раз бывало, заготовленное вступление начисто вылетело из головы. Голова его сделалась как чугунная. Его так и подмывало задать стрекача, но он подавил в себе этот убийственный порыв и прошел в кабинет.
На столе стояла лампа с зеленым абажуром. Доктор сел в кресло у огня, закинув ногу на ногу и соединив кончики пальцев.
– Итак, Бультон, я тебя слушаю.
– Нельзя ли мне присесть,- проговорил сиплым голосом Поль первое, что пришло ему в голову.
– Прошу,- отозвался доктор.
Поль поставил стул напротив кресла доктора и сел. Он пытался прокашляться и привести в порядок мысли, но в голове вертелось одно: зеленый абажур придавал лицу доктора какой-то мертвенный оттенок.
– Соберись с мыслями,- сказал доктор после того, как часы на камине отсчитали минуту.- Нам спешить некуда, друг мой.
Но это как раз напомнило Полю, что время не ждет. Если он не поторопится, сюда войдет Чонер и все погубит. Однако он смог сказать лишь:
– Я весьма взволнован, доктор Гримстон. Весьма! Доктор коротко кашлянул и сказал:
– Я слушаю тебя, Бультон.
– Дело в том, что я нахожусь в крайне затруднительном положении, сэр, и не знаю, с чего начать.- Тут он снова замолчал надолго, а доктор поднял густые брови и поглядел на часы.
– Готов ли ты начать говорить в ближайшее время?
– сказал он с подозрительной учтивостью.- Или же предпочтешь зайти позже?
– Ни в коем случае,- возбужденно отозвался Поль.- Я начну сейчас же. Я уже начинаю. Просто мой случай - очень сложный, и мне крайне затруднительно объяснить его.
– Тебя что-то тревожит?
– спросил доктор. Поль услышал шум и голос в гардеробной - то вернулись из церкви школьники.
– Да… нет,- сказал он и повесил голову.
– Неожиданный, если не сказать крайне двусмысленный ответ. Как прикажешь тебя понимать?…
В этот момент в дверь постучали. В панике Поль вскочил на ноги, закричав во весь голос:
– Не пускайте его! Сначала выслушайте меня. Не пускайте этого негодяя! Он меня погубит!
– Я собирался сказать, что я занят,- отозвался доктор,- но во всем этом есть что-то столь странное, что пусть стучавший войдет, кто бы он ни был.
Дверь отворилась, и тихо вошел Чонер. Он был бледен, тяжело дышал, но в остальном вполне владел собой.
– Что, Чонер?
– спросил доктор.- Тебе тоже что-то не дает покоя?
– Извините, сэр,- сказал Чонер.- Бультон вам еще ничего не рассказывал?
– Пока нет. Помолчи теперь, Бультон. Я слушаю Чонера. В чем дело?
– В том, что он знал о моих намерениях рассказать вам кое-что о нем и потому угрожал опередить меня и наговорить вся1 ких гадостей про меня, сэр. Я решил, что должен при этом присутствовать.
– Это ложь!
– вскричал Поль.- Какой же он мерзавец! Не верьте, доктор Гримстон, ни единому его слову. Это наглая клевета!
– Меня это настораживает, Бультон,- заметил доктор.- Если бы твоя совесть была чиста, ты бы не мешал мне выслу шать Чонера, который, несмотря на очевидные дефекты его характера,- тут он судорожно сглотнул, ибо не мог преодолеть отвращение к своему питомцу,- безусловно, добросовестный и сознательный ученик. Пусть сначала говорит он.
– С вашего разрешения, сэр,- сказал Чонер, украдкой бросив торжествующий взгляд на Поля, который, сознавая весь ужас происходящего, рухнул без сил в кресло,- я решил, что мой долг - сообщить вам о том, что я обнаружил в молитвеннике Бультона.- И он вручил Гримстону каракули Дика, каковые доктор прочитал, поднеся записку к лампе.