Фантастические сказки
Шрифт:
После этого в кабинете воцарилось гробовое молчание. Затем доктор сказал:
– Ты правильно поступил, Чонер. А теперь ступай. Когда Гримстон и Поль остались вдвоем, доктор дал волю своему негодованию:
– Презренный лжец!
– бушевал он, расхаживая взад и вперед по комнате.- С тебя сорвали личину! Да, да! Ты заставил меня поверить, что заигрывания этой девицы привели тебя в такое же негодование, что и меня. Ты правильно назвал се послание "дерзким и неуместным» Ты притворился, что не давал ей повода к подобным запискам и якобы только сегодня услышал ее имя. Но вот записка, написанная гораздо раньше. Где ты обращаешься к ней, как к "Конни Давенант", и имеешь наглость выражать восхищение шляпкой, которую она надевала в предыдущее воскресенье. При мысли о таком двуличии, о такой наглости и распущенности, меня просто берет оторопь. У меня идет кругом голова!
Поль пробормотал нечто насчет того, что, будучи отцом семейства, он никогда не позволил бы себе ничего такого, но, к счастью, доктор не обратил на это внимания.
– Что мне с тобой делать?
– не унимался доктор.- Как покарать такое чудовищное безобразие?
– Не спрашивайте меня, сэр,- выдавил из себя Поль,- Делайте что угодно, только скорее.
– Если я и медлю, сэр,- возразил доктор,- то лишь потому, что еще не решил, можно ли искупить подобное преступление обычной поркой, или оно требует более суровых мер.
"Неужели он собирается еще и пытать меня?" - подумал Поль.
– Да,- подтвердил доктор.- Я в сомнениях. Столь испорченный ум не исцелить розгой. Я не могу позволить моим воспитанникам продолжать общение с тобой - это может иметь для них самые пагубные последствия. Я должен раздавить пригретую мной змею, я не позволю этому василиску писать свои мерзкие послания! Решено! Несмотря на все материальные потери для меня и моральные для твоего достойнейшего отца, который так мечтал увидеть в тебе надежду и гордость фамилии, я дол жен исполнить свой долг по отношению к родителям других учащихся, вверенных моему попечению. Я не стану тебя пороть. Я тебя исключаю.
Как?
– в неверии воскликнул Поль.- Исключаете? Я не ослышался, доктор Гримстон? Повторите это еще раз. Вы, правда, исключаете меня?
Я все сказал,- строго произнес доктор,- и никакие уговоры не заставят меня отменить решение (заметим, что мистер Бультон и не пытался его уговаривать) миссис Гримстон проследит, чтобы твои вещи были завтра утром упакованы, и я лично отвезу тебя на станцию и отправлю в родительский дом, который ты запятнал позором. Ты поедешь поездом в девять пятнадцать. Сегодня же я напишу письмо твоему отцу с изложением причин исключения.
Мистер Бультон закрыл лицо руками, чтобы спрятать не позор и смятение, но совершенно непристойное ликование. Это было слишком прекрасно, чтобы быть правдой! Теперь его доставят домой со всеми удобствами. Ему не нужно страшиться погони, ему не угрожает перспектива снова вернуться в эту тюрьму! Письмо доктора убедит в этом даже Дика. И самое замечательное состоит в том, что такая удача пришла к нему без позора порки или мук объяснения своей тайны.
Но приобретя за кратковременное пребывание в школе некоторый опыт, Поль притворился горько плачущим.
– Ты проведешь под этой крышей всего одну ночь - и то в изоляции от прежних товарищей,- продолжал доктор.- Ты будешь спать в отдельной комнате, а утром с позором и навсегда покинешь Крайтон-хауз!
Оказавшись один в уютной теплой спальне с ковром и шторами, недоступный проискам учеников и вспомнив, что это действительно его последняя ночь в школе, а завтра днем он уже окажется в своем родном доме, Поль испытал такой восторг, что пустился по комнате в пляс.
Укладываясь на мягкую, пахнущую лавандой подушку, он с удовольствием отдался воспоминаниям о прошедшем дне. Они были тяжелыми, но через все это стоило пройти, чтобы теперь насладиться разницей в своем тогдашнем и теперешнем положении. Он легко простил всех своих мучителей, даже Чонера - ведь именно благодаря Чонеру к нему пришло избавление. Поль смежил очи, блаженно улыбаясь и предвкушая наступление понедельника.
Впрочем, кое-кто на его месте, испытав нечто подобное, погодил бы радоваться.
13. ОТСРОЧКА
На следующее утро мистер Бультон, открыв глаза, испытал новый прилив радости и веселья. Он не мог не нарадоваться на везение. Через несколько часов он со всеми удобствами поедет домой, где уже ничто не помешает ему заявить о своих правах. Не обладая особым чувством юмора, он, однако, заранее посмеивался, представляя, как смутится Дик, увидя его на пороге. Совершенно необоснованно Поль стал приписывать случившееся своей собственной прозорливости и хитроумию, вызвавшим к жизни план исполнения его намерений.
Он лежал в постели еще долго после того, как прозвенел звонок к подъему. Он считал, что его повое положение позволяет игнорировать школьные правила. Наконец он встал. Одеваясь, все в том же отличном расположении духа, он снисходительно размышлял о происходящем - весьма нетипичный подход для прежнего мистера Бультона. Когда он окончательно завершил утренний туалет, в комнату вошел доктор.
– Бультон,- сурово произнес он,- прежде чем расстаться, я бы хотел услышать от тебя слова раскаяния в твоем прежнем поведении.
Мистер Бультон счел, что это никак не повредит, и поэтому сказал, не особено кривя душой, что "искренне сожалеет о случившемся".
– Рад слышать это,- коротко бросил доктор,- Искренне рад. Возможно, это позволит мне проявить к тебе снисходительность и освободить меня от выполнения очень неприятной процедуры.
– Ах!
– только и произнес мистер Бультон, почувствовав неладное.
– Да. Было бы слишком жестоко разрушить будущность молодого человека, проявив жестокость в самом начале его карьеры. Разумеется, нет оправданий твоему недостойному поведению. И все же по некоторым признакам, что я могу различить в твоей натуре, ты не безнадежен. После того, как ты публично получишь по заслугам и крепко запомнишь этот урок, ты еще, возможно, станешь украшением общества. Я не намерен пока опускать руки, я еще поработаю с тобой.
– Спасибо,- пробормотал Поль упавшим голосом.
– К тому же за тебя заступилась миссис Гримстон,- продолжал доктор.- Она выразила мнение, что публичное осуждение мною твоего поведения в сочетании с примерным и болезненным телесным наказанием способны привести к радикальным изменениям в твоем характере и окажут куда более радикальное воздействие на твое закореневшее в пороке сердце, чем позорное изгнание без покаяния и шанса исправиться.
– Миссис Гримстон очень любезна,- пролепетал Поль.