Фантастические тетради
Шрифт:
— Разве я виноват, Бароль? Спаси меня боги! Я лишь приоткрыл тебе истину. Ты говорил, что истина дороже веры. Так прими ее, какая есть…
— Я сказал, что мне нужен богомол, способный договориться с богами.
— Я договорюсь, — оправдывался Логан, — клянусь тебе. Обещаю.
— Выходи, — Бароль снова пнул ногой дверь, но на этот раз загудела вся стена, — иначе я разнесу твою конуру… — Логан снова затих, не решаясь прошептать молитву во спасение, которая казалась ему как нельзя кстати. —
— Ты скажи мне, что попросить, — упирался Логан, — а я уж не выйду из молельни, пока не выпрошу. Скажи теперь, пока я здесь, пока боги не забрали меня, видя, каким несправедливым унижениям подвергают их верного слугу.
— Вот что, слуга, — Бароль взял себя в руки и начал разгуливать вокруг молельни, выискивая щель, сквозь которую можно было бы, наконец, увидеть бессовестные глаза богомола. Но постройка лодыря и бездельника Фалька оказалась исполненной на редкость добросовестно. — Скажи мне откровенно, как истину, способны ли твои покровители построить еще один небесный галеон?
— Для богов нет ничего невозможного… — искренне ответил Логан.
— Привязать к нему парус, который поднимет их галеон выше неба?
— Должно быть… Как же иначе?
— Достаточно ли у них огня, чтоб накачать этот парус, как верблюжьи горбы, и поддерживать в нем тепло до истеченья времен?
— Думаю, найдется.
— Так попроси этих убийц не искушать мои низменные инстинкты, а построить корабль, собрать свое добро и убраться с Альбы так далеко, чтоб не было видно обратной дороги.
Пауза повисла под сводом молельни. Бароль, чтоб оживить диалог, стукнул по стене кулаком.
— Ты слышал меня, Логан? Чтобы убирались отсюда прочь! Чтоб ни милости, ни духу их не было здесь, отныне и вовеки веков!
Фальк, стоя на веранде писарни, рассматривал верхние этажи, ожидая, когда с прики полетят поломанные доски. Но, кроме глухих ударов и выкриков обезумевшего от гнева Бароля, сверху ничего не летело.
— Если молельня выстоит, — поддерживал его Хун, — считай, что получил папалонскую степень инженерных наук. Я буду гордиться тобой.
Но Фальк не чувствовал ни гордости, ни волнения, которое сопровождает каждого достойного студента при экзамене на ученую степень. Он лишь изредка прикусывал губу и пытался определить по звуку, в какую именно часть строения ударила очередная «молния», и корил себя за то, что гнев Бароля, который был похлеще небесных стихий, в инженерном проекте предусмотрен не был.
Однако прика выстояла, и боги, сжалившись над слугой, не позволили добавить ни единого синяка к его истерзанному телу. Небо затянули мокрые тучи, а Бароль, слегка поостыв, спустился в писарню, чтобы встать над душой Гарфизиуса.
Астроном старался так, что вспотел, и, протянув Баролю кусок папируса с вычерченной траекторией солнца, не имел ни слова добавить к своим расчетам.
— То есть ты хочешь сказать, что планета опрокидывается набок? А это что?
— Старая Прика, — уточнил Гарф, — это место, если я не ошибся, встанет точно на полюс и будет новым началом координат.
— Как ты сказал? — вскрикнул Бароль, и Гарфизиус с испугу припал к столу. — Началом координат? Каких координат?
— Астрономических, — неуверенно ответил Гарф.
— А где эта точка была до сих пор?
Гарф ткнул пером в полюс — центр Каменного материка, расположенного северней Анголеи.
— И ты молчал?!
— Меня никто не спрашивал. Никто… никогда, — оправдывался астроном.
— Что ты налетел на него? — заступился Саим. — Это общая астрономическая разметка. Каждый нормальный альбианин считает центром координат свою прику.
— И ты это знал?
— Что тебя возмущает? — спросил Махол. — Все мы не вчера родились. Каждому что-нибудь да известно.
Бароль расстелил карту на середине стола, не убирая с полюса указательного пальца:
— Спрашиваю всех, что находится в этом месте?
На минуту в писарне образовался вакуум молчания.
— Камни, — проявил сообразительность Фальк, — кроме камней, на этом материке ничего быть не может.
— Ты уверен, — спросил Бароль, — что планета первый раз опрокидывается набок?
Фальк изобразил на лице растерянное недоумение, которое тут же повторил Гарфизиус.
— Миллионы лет тому назад, — предположил он, — эта точка могла быть экватором.
— Подожди, подожди, — протиснулся к карте Рыжий Олли, — ты хочешь сказать, что взрыв вулканов начал переворачивать планету?
— Он вовсе не то хотел сказать, — вмешался Бароль, — а ты, если не можешь найти применения своей математической интуиции, возьми карту с замерами высот ледника и посчитай, как скоро они растают, если полюса окажутся на экваторе. Для остальных еще раз повторяю вопрос, что может находиться в этом месте?
— Ты, наверно, имеешь в виду… — еле выдавил из себя Махол.
— Да, я именно это имею в виду, — настаивал Бароль, не сводя глаз с анголейского писаря.
— Могила бога?
— Какого бога?
— Кто их разберет? Я точно не знаю, сколько их было в пантеоне, а куда они деваются — тем более не знаю. Спрашивай Логана.
— Тайны магистрата, — предупредил Саим, — нельзя.
Бароль обернулся к засевшему в угол рыжему математику.
— Подсчитал?
— Приблизительно…
— Скоро ли нас затопит?
— Скоро.
— Как глубоко?