Фантастическое ассорти (сборник рассказов)
Шрифт:
С этого момента выздоровление пошло быстрыми темпами. Вскоре к ней вернулась речь, хотя ещё долгое время она говорила медленно и как будто с набитым ртом. Гутти так и не смогла вспомнить, что было раньше, но новые знакомые всё ей объяснили. Она с родителями плыла на корабле из города Бост, в шторм корабль затонул, и рыбаки нашли её без сознания, одну в открытом море, в искорёженной спасательной шлюпке. Это было ужасно. Родители Гутти погибли, а она не могла полностью отдаться горю, потому что не помнила их. Не сохранилась ни одного воспоминания – цветочка на могилу самых близких людей. Осталось только чувство потери и боль. Фо говорила, что не надо надрывать душу, но Гутти ожесточённо пыталась оживить свою память. Она хотела вернуться в Бост и поискать
Понемногу на бледных щеках заиграл румянец, Гутти посвежела и окрепла. Она часами гуляла в саду клиники с Альби или медсестрой Лин. Иногда Гутти навещал господин Даро, но он лишь ласково смотрел на неё и молчал – не знал, о чём разговаривать с потерявшей память. Лучшие врачи занимались с Гутти – директор Фо об этом позаботилась. Через несколько месяцев медсестра Лин перестала за глаза называть её «покойницей». Кожа Гутти покрылась розовато-коричневым загаром, она с удовольствием ловила на себе восхищённые взгляды мужчин. Она часто думала, что по злой иронии судьбы погибельная мутация придала её облику своеобразие и очарование, привлекающее противоположный пол. Директор Фо продолжала обследовать её и советовала не падать духом – наука идёт вперёд, рано или поздно все виды мутаций можно будет корректировать даже после совершеннолетия. А пока придётся ещё долго лечиться в клинике, рядом с необходимым оборудованием и специалистами. А уж тут самые хорошие врачи! Альби с гордостью сообщила Гутти, что госпожа Фо – лучшая в мире преображающая, а господину Даро нет равных среди изобретателей лечебных приборов.
В клинике занимались только самыми сложными случаями: корректировали мутации, помогали пережить стадию совершеннолетия, проводили лечение серьёзных заболеваний. Альби рассказывала со знанием дела – она с детства считала клинику родным домом. Её мать была главным изобретателем лечебных приборов, а мать госпожи Фо – директором клиники и главной преображающей. Представительницы самых влиятельных родов своих рас и хорошие подруги, они всячески способствовали дружбе детей – властной и решительной Фо-младшей и добродушного тихони Даро, исподволь подталкивая их к заключению брачного договора. Совершеннолетие Альби проходило не совсем гладко, и именно мать госпожи Фо провела эту непростую процедуру. После трагической гибели госпожи Фо-старшей семьи ещё больше сблизились.
– А ведь я могла умереть, – объяснила Альби внимательно слушавшей её Гутти, – выяснилось, что у меня погибельная некорректируемая мутация. Жаль, ты не помнишь про своё преображение.
– Моё преображение состоялось здесь, – улыбнулась Гутти, – и я обязана директору Фо. Не знаю, как отплатить ей за всё.
– Фо очень любила свою мать, – задумчиво произнесла Альби, её лицо оживилось: – Знаешь, думаю нам надо сходить на место её гибели и оставить там памятный знак. Фо будет очень рада, что кто-то о ней помнит. Думаю, завтра утром мы сможем это сделать. Приходи в сад сразу после процедур.
На следующий день Гутти с трудом дождалась окончания обследований. Она раньше всех выбежала в сад, на ходу здороваясь с персоналом. Альби запаздывала. Гутти присела на скамейку и окинула взглядом горизонт – вдали в утренней дымке высились громады Рейских гор. Сеона ещё не показалась из-за покрытых белыми шапками вершин, и было довольно свежо. Подоспевшая зелёнокожая медсестра накинула на плечи Гутти тёплую накидку. В центральном здании клиники открылось окно, и Гутти, увидев госпожу Фо, помахала ей. Та сдержанно кивнула – видимо, она проводила утренний обход, одновременно приглядывая за своей главной пациенткой. За спиной директора клиники стояли несколько рядовых преображающих.
– А вот и я! – перед Гутти возникла стройная фигурка Альби в коротеньком голубом плаще с кокетливым поясом в бело-синюю клетку. Она шмыгала порозовевшим от холода носиком, и глаза её были краснее обычного.
Девушки рука об руку направились за здание клиники. Гутти рассказывали, что несчастный случай с матерью госпожи Фо произошёл на крыше центрального корпуса. Дотошная и ответственная, она лично проверяла каждую мелочь. В тот раз директор хотела взглянуть на новые лучевые батареи. Как выяснилось потом, она поскользнулась, задела оказавшийся под напряжением провод, потеряла сознание и упала вниз с четвёртого этажа. Она умерла ещё до прибытия своих врачей на руках у молоденькой медсестры Лин, первой прибежавшей на помощь.
– Какой ужас! – Гутти прижала руки к груди. – Представляю горе директора Фо! Она кажется сильной и холодной, но я чувствую, что в душе она очень ранима… На ней огромная ответственность. Клиника, Совет… И как она всё успевает?!
– О, да, – кивнула Альби, – её тогда спасла работа – Фо унаследовала должность главной преображающей и, клянусь Создателем, она достойна её! Если бы не моя болезнь, я бы была главным изобретателем лечебных приборов, и мы бы работали с ней вместе. Видишь ли, эта должность традиционно передаётся по женской линии, но у нас в семье не было больше девочек, и Даро повезло. Но он и вправду гениальный изобретатель!
Альби говорила и говорила, но Гутти слушала подругу вполуха. Они вошли через чёрный ход и поднялись на пустой и чистый, совсем без пыли, чердак. На крышу вела узкая лестница. Альби нажала рычаг, и крышка люка откинулась, впуская дневной свет. Альби и Гутти забрались на крышу. Вид оттуда открывался изумительный. Первые лучи Сеоны заливали тёплым жёлто-розовым светом окрестности с разбросанными там и сям разноцветными малоэтажными домами в окружении деревьев с бурой и пурпурной листвой, жёлтых, красных, лиловых кустарников и фиолетово-зелёной травы. Свежий ветер развевал накидку, приятно холодил лицо, и Гутти зажмурилась от удовольствия. Держась за перила, девушки прошли несколько шагов по проложенной вдоль крыши дорожке. Альби достала из сумки маленькую пёструю коробочку, перевязанную красной лентой.
– В этой коробочке наши пожелания в память о госпоже Фо-старшей. – прошептала она. – Я прикреплю её ближе к роковому месту.
Альби протиснулась сквозь редкие прутья, осторожно спустилась на нижний уровень, к основной ограде, идущей по периметру крыши. Гутти молча следила за её ловкими белыми руками с заметно выделявшимися под кожей голубыми жилками. Подруга прикрепила к пруту коробочку, благоговейно прошептала что-то, повернулась лицом к Гутти и шагнула вперёд. Всё произошло так быстро, что Гутти и ахнуть не успела. Нога Альби, обутая в синюю блестящую туфельку на шпильке, подвернулась на наклонной поверхности. Девушка дёрнулась всем телом и, несмотря на судорожные попытки ухватиться за технические скобы, заскользила вниз, попав ногами в промежуток между прутьями ограды. Гутти сама не поняла, как успела схватить Альби за руку. Она обнаружила, что лежит на крыше лицом вниз, зацепившись ногами за какую-то опору. Альби оказалась довольно тяжёлой, а руки у Гутти были слабыми, но она изо всех сил тянула подругу к себе. Её спину пронзила резкая боль, Гутти застонала. Вдруг ей послышался какой-то шум, кто-то схватил Гутти и поднял на ноги, кто-то разжал её руки. В следующий момент Гутти уже стояла на крыше, на безопасной дорожке, в окружении персонала клиники. Рядом часто дышала Альби. Внезапно наступила тишина, и Гутти увидела госпожу Фо. Её коричневое лицо теперь было пепельно-серым. Она подошла к Гутти и погладила её по голове, по уже отросшим русым волосам.
– Фо, прости, мы только хотели принести памятный знак, – раздался голос Альби.
Госпожа Фо повернулась к ней и залепила девушке пощёчину. Альби взвизгнула, как испуганный зверёк.
– Я ни разу никого не ударила! – отчеканила директор, глядя в испуганные светлые глаза. – Ты чуть не убила Гутти!
– Не смей трогать мою сестру! – господин Даро с несвойственной ему решимостью отстранил невесту. – Она хотела, как лучше, и сама чуть не погибла. Альби в состоянии осознать свою ошибку.