Фантастика 1972
Шрифт:
Врач установил инсульт - кровоизлияние в мозг.
Стасик чувствовал себя убийцей.
Часть вторая.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Надо быть объективными, надо быть терпимыми. В конце концов, с точки зрения вирусов гриппозный больной - самая благоприятная среда для размножения.
В
– Вот так, значит, это самое!
– закончил он информативную часть своего выступления.
– Три покойника за трое суток. И какие люди: академик с мировым именем, член-корреспондент и ученый секретарь - головка института. Нет, я, конечно, далек от мысли, что так случилось в результате небрежности и следственных упущений в работе младшего следователя Коломийца, хотя без упущений не обошлось. Кто знает, если бы вы, Станислав Федорович, сразу на месте провели тщательное расследование, собрали все улики… так, значит!
– то дальнейшее развитие дела было бы не столь трагичным…
Стась смотрел на своего шефа в упор укоризненно-тяжелым взглядом; Мельник не выдержал, опустил глаза:
– Н-ну… в какой-то степени здесь и я виноват: не дал пану Стасю четких указаний, когда отправлял в Кипень, понадеялся на его самостоятельность. Но, если, отдав предсмертные записи Тураева покойному Загурскому, Коломиец и отступил от правил… так, значит!
– то в случае с Хвощом он поступил в строгом соответствии с законной практикой расследований. Я бы и сам порекомендовал ему дать эти заметки на заключение ученым, так, значит! Однако после прочтения их Хвощом Хвоща не стало…
– “После этого” - не значит “вследствие этого”, - заметил Нестор Шандыба, - да и вообще у Хвоща другая картина смерти, чем у первых двух, - кровоизлияние в мозг.
– А по свидетельству того же Штерна, лечащего врача, у него не было предрасположений к инсульту, даже повышенного давления не было - так, значит!
– парировал Мельник.
– Да и вообще, кровоизлияния в мозг просто так не случаются… Это первое. Теперь второе. Я не хочу углубляться в теорию причинности, но… Лично я не прочь бы проверить предположение, которое Станислав Федорович высказал в своей докладной и с которым я согласен, на большем числе фактов - скажем, на сотне-другой… если бы речь шла о мошках, а не о людях, так, значит! Тем более таких людях!… А раз так, то есть достаточные основания полагать, что кончины Загурского и Хвоща - а, возможно, и самого Тураева - имеют своей причиной эти вот записи академика!
– Он потряс листками.
– Я понимаю, насколько это дико звучит, но иных связующих фактов в этом деле нет.
– Ну, знаете!… - развел руками Шандыба.
Следователь ОБХСС Бакань опасливо взял в руки листки:
– Это что же - прочтет человек и… конец?
– Да нет, читайте на здоровье, Федор Федорович, не опасайтесь! Я сам прочел, товарищ Коломиец читал…
– Два раза, - вставил Стась.
– Вот, пан Стась даже дважды, так, значит… и ничего. Как видите, оба живы-здоровы, даже не пошатнулись в рассудке. А все почему? Мы не специалисты, восприятие не то, так, значит! Вот, скажем, я читал - что чувствовал? Ну, интересно, как это академики теорию создают… я думал, сразу пишут формулы, уравнения - так, значит?
– а у него одни фразы. Интересные мысли. А насколько они верны, насколько нет и что там к чему - в это мне проникнуть трудно, да, вообще говоря, не очень-то нужно. А когда читает это соответствующий
– Видите, какой заколдованный круг получается? Чтобы понять, почему и как эти записи Тураева послужили причиной смерти его коллег, надо дать их на заключение специалистам, ученым, исследующим пространств-время… так, значит, это самое! А дать им эти бумаги - значит, подвергнуть их - как это особенно четко показал случай с Хвощом - смертельной опасности. А оставить это дело без расследования мы не имеем права: серия смертей со столь странной взаимосвязью требует как объяснения, так и принятия мер пресечения. У меня все. Кто имеет конструктивные предложения, прошу.
Сотрудники молчали - молчали с явным намерением отсидеться и разойтись, вернуться к своим делам. Это были опытные, сведущие работники - и они понимали, что случилось редкое по своей исключительной безнадежности дело. Здесь надо ждать, пока чтото еще вскроется, а если не вскроется, то ждать, пока вся эта история забудется и уйдет в архив… Говори, не говори, устраивай или не устраивай для порядка совещания - это ничего не даст.
Бакань дочитал листки, молвил:
– Да, действительно… - Положил их на стол. Старик Канцеляров, старавшийся всегда выручить начальство из неловкого положения и к тому же уважавший науку, взял один листик, повертел в руках, посмотрел даже на свет, потом вопросительно взглянул на Мельника:
– Может… на спектральный анализ их отдать, а?
– Та-ак, один высказался… - грустно комментировал тот.
– Кто следующий?
– Может, там шифровка какая-то?
– столь же наобум брякнул Шандыба.
– Именно что шифровка, - подхватил Мельник.
– Только не в тривиальном детективном смысле - так, значит!
– а в ином: идеи, доступные людям, в этом вопросе компетентным, и недоступные людям, в этом вопросе некомпетентным, и недоступные или, скажем иначе, безразличные для иных. Вот эти идеи и воздействовали на потерпевших, а возможно, и на автора их как… - Матвей Аполлонович в затруднении повертел пальцами.
– Действительно - как?…
– Как психический яд, - сказал вдруг Стась.
– Возможно. Это уже нечто - так, значит!
– Мельник одобрительно кивнул Коломийцу, потом устремил свой пронизывающий взгляд в дальний угол комнаты, где поодаль от всех сидел худощавый мужчина с надменно-нервным лицом - судпсихиатр Никонов.
– А почему молчит наш выдающийся специалист по судебной психиатрии? Кирилл Романович, это ведь по вашей части - так, значит! Существуют психические яды?
Теперь все смотрели на Никонова. Тот опустил глаза, поднял брови.
– И да, и нет, - сказал он.
– Как образное понятие - да, но скорее в беллетристике, чем в психиатрии. Например, средства массовой информации, рекламу, комиксы и тому подобное называют иногда “психическими ядами”, оболванивающими сознание широких масс. Но ведь от них еще никто не умирал. Реальные же яды, от которых у человека может произойти расстройство психики, - они медикаментозны, а не информационны.
– Понятно, - сказал Мельник.
– Ну а какое же ваше мнение по существу данного дела? Уж вам-то здесь грех отмалчиваться, Кирилл Романович, так, значит! Я на вас сильно рассчитываю…
Никонов, не поднимая глаз, чтобы не видеть немилых его сердцу сотрудников отдела, потянулся через стол, придвинул к себе папки с личными делами Тураева, Загурского и Хвоща, раскрыл, стал изучать и сравнивать фотографии.
Воцарилась тишина.
– Ага! Вот у этого есть, - пробормотал судпсихиатр.
– И у этого, хотя не столь ярко выражена…
– Что - есть?
– Мельник нетерпеливо подался к нему.
– Складки Верагута. На обоих, между прочим, глазах.
– Где, где?
– оживились сотрудники, сгрудились, рассматривая фотографии.