Фантастика 1972
Шрифт:
Кушак понимал, что дары Вольского небескорыстны. За них придется расплачиваться. Так и случилось. Вольский оба раза уезжал в Москву, отяжеленный тррфеями, и с каждым разом его искренняя любовь к Кушаку крепла. Как-то Кушак дал ему решительный бой за часы-луковицу, купленные им самим в комиссионном магазине, которые он все собирался починить, но времени не было. Он наотрез отказался расставаться с часами. Этот бой был битвой при Ватерлоо, и Кушак играл в ней прискорбную роль Наполеона. Жена вела себя как маршал Груши. Она задержалась на работе, и без ее поддержки Кушак потерпел сокрушительное поражение.
В третий раз. Кушак заявил позвонившему
Каким-то образом ему удалось обмануть вахтера, и он возник на пороге пустой лаборатории, как опостылевший черт, требующий расплаты за дружбу с нечистой силой. Вольский еще более раздался в талии, но был по-прежнему оживлен, и Кушак с тревогой оглядел лабораторию, борясь с желанием запереть шкафы, чтобы гость чего-нибудь не выцыганил.
– А почему пусто?
– спросил Вольский.
– Где народ?
– Библиотечный день, - сказал Кушак.
– Ив любом случае - людям надо выспаться. Мы три дня отсюда не вылезали.
На длинном столе, разделявшем лабораторию надвое, возвышались кубики и пирамидки розового цвета.
– А это что? Не секрет?
– спросил Вольский.
– Это чтобы тебя оставить без работы, - сказал Кушак, отнимая у Вольского кубик, легкий и теплый на ощупь.
– Придется тебе переучиваться.
– Я всегда учусь, Коленька, - сказал укоризненно Вольский.
– Без этого в наши дни окажешься в хвосте событий. А при чем здесь строительство? Ты же какими-то беспозвоночными занимаешься.
Настроение у Кушака было отличное. Хотелось поделиться с кем-нибудь радостью, понятной пока лишь ему и еще шести сотрудникам лаборатории.
– Это строительный материал будущего, - сказал Кушак.
– Легок, как пемза, водонепроницаем, прочность выше, чем у бетона.
Вольский двигался вокруг стола, как кот вокруг слишком большого куска мяса, трогал суетливыми пальчиками розовые кубики, поглаживал и несколько раз раскрывал рот, закрывал его снова, а Кушаку казалось, что он хочет сказать: “Дай мне”.
Распылитель фыркнул и заглох.
Раствор кончился.
– Все, - сказал Кушак.
– Если ничего не случится, через полчаса можно ее распиливать. Расти больше не будет.
– Все?
– спросил молодой человек и с упреком посмотрел на Грикурова.
Грикуров не обиделся, улыбнулся. Борьба с замком закончилась буднично.
Грикуров сказал: - Тогда пойдем перекусим. Обед привезли. Расскажете нам, что к чему.
Они прошли к палатке химиков.
Там на столе, освобожденном от приборов, стояла кастрюля с супом, окруженная разномастными, пожертвованными дачниками тарелками и ложками. Кушак понял, что проголодался. Суп остыл, но в жару это было даже приятно.
Кто-то из химиков пожалел, что не привезли пива.
– Вольский, наверно, проголодался, - сказал Грикуров.
– Несчастный человек, - сказал химик.
– Как сказать… - ответил Кушак.
– Так расскажите, - попросил Грикуров.
– Что у вас не сработало.
– Все сработало, даже слишком хорошо, - сказал Кушак.
– Только я, с вашего разрешения, начну с самого начала.
– Разумеется, - сказал Грикуров.
– Но вы сначала поешьте.
– Одно другому не мешает. Итак, идея зародилась от неудовлетворенности тем, как мы, люди, строим свои дома. Ведь, прежде чем построить дом, человек заготавливает строительные материалы - рубит камни в каменоломнях, изготавливает цемент, обжигает
Вертолет жужжал в поле, раскручивая винт. Потом, словно нехотя, оторвался от земли и низко завис, борясь с земным притяжением. Потом сразу набрал высоту и скрылся за лесом. Вертолет был похож на пузатого шмеля.
– Сначала мы остановились на кораллах, - продолжал Кушак, жестикулируя ломтем хлеба.
– Коралловые рифы тянутся на тысячи километров. Миллионы поколений коралловых полипов, умирая, вкладывают свои скелеты в стену общего дома. Но кораллы живут в воде, строят рифы в течение тысяч лет и, кроме того, нуждаются в органической пище. Нам удалось найти среди мадрепоровых кораллов виды, способные усваивать неорганическую пищу, нам удалось даже ускорить процесс размножения мадрепор, но с попытками извлечь их на воздух мы потерпели неудачу. Правда, опытов с ними мы не прекратили - быстрорастущие коралловые рифы пригодятся морским строителям. Но успеха мы добились в конце концов не с кораллами, а с мутациями фораминифер, раковинных амеб - коралловые полипы были слишком сложными существами для того, чтобы коренным образом изменить их повадки в течение нескольких лет…
– Материал этот, - объяснял Кушак Вольскому, - если рассматривать его под микроскопом, состоит из ракушек амеб.
– У амеб нет ракушек, - поправил его Вольский.
– Это раковинные амебы, близкие к фораминиферам, - пояснил Кушак.
– Так бы и говорил.
– Вольский сказал это так, словно всю жизнь возился с форамйниферами.
– Это именно те простейшие, из останков которых сложены известняки Крыма и Усть-Урта. Мы научили их жить в воздухе и размножаться с завидной быстротой. Вот этот кубик, который ты держишь в руках, вырос у нас вчера за пятнадцать минут. Ты представляешь, что это значит?
– Представляю, - сказал Вольский.
Пока что он ничего не представлял. Он только хотел получить этот кубик.
– Мы скоро переходим к полевым испытаниям, - продолжал Кушак.
– И весьма возможно, столкнемся с тобой, ведь Это в какой-то степени новая техника строительства.
– Разумеется, - сказал Вольский.
– И я окажу всяческое содействие.
– Спасибо. Мы предлагаем делать металлическую опалубку и закладывать в нее затравку амеб.
– Кушак показал на полку, где выстроились рядами пробирки, заполненные розовым веществом.
– Как только раковины амеб заполнят пространство внутри опалубки, их убивают - и дом готов. Конечно, это не так просто, как кажется на словах…
Вольский подошел к полке, снял одну из пробирок.
– А что они жрут?
– Это самое главное. Извлекают азот из воздуха. А материал для раковин берут из земли, одновременно строя фундамент дома.
– А дом в яму не ухнет?
– Нет, “раковин” - материал пористый, он заполняет все поры в земле. А вес дома ничтожен. Сравнительно ничтожен.
– Теперь все ясно, - сказал Вольский.
– Значит, так, ты даешь мне образцы материала, и я срочно везу их в Москву. Это же докторская диссертация. И не одна. Тут и тебе, и твоим людям, и мне самому хватит. Правда, Колюша?