Фантастика 1985
Шрифт:
– В контракте сказано, что вы используете эту куклу для рекламы фильма, но вернете мне, когда фильм будет выпущен.
– Черт-те что написали!
– Кларенс махнул рукой, в которой держал чудовище.- Это неправильно. Всего четыре дня как мы подписывали контракты, и…
– Кажется, будто прошло уже четыре года.
– Тервиллиджер потер глаза.
– Я две ночи не ложился, додедывал эту… чтобы можно было скорее начать съемки.
Кларенс не снизошел до ответа.
– К черту такой контракт! Какая гнусность! Чудовище мое. От тебя и твоего агента у меня сердечные приступы.
– Кинокамера, которую вы мне дали, старая-престарая.
– Ну так чини ее, если она ломается, ведь руки у тебя есть? Пошевели мозгами - в том-то весь и фокус, чтобы обойтись без денег. Возвращаясь к делу: тварь - и это должно было быть оговорено в условиях - моя, и только моя.
– Я никогда не отдаю свои изделия во владение другим, - отрезал Тервиллиджер.
– Слишком много времени и чувств в них вложено.
– Ладно, черт побери, мы накидываем тебе на зверюгу еще пятьдесят долларов и оставляем тебе - бесплатно!
– когда фильм будет готов, камеру и прочее оборудование, договорились? Открывай тогда собственное дело. Конкурируй со мной, сведи со мной счеты при помощи моего же оборудования!
– Кларенс рассмеялся.
– Если оно до этого не развалится, - сказал Тервиллиджер.
– И еще.
– Кларенс поставил куклу на иол и обошел вокруг нее.
– Мне это чудовище не нравится.
– Не нравится?! Чем?
– взвыл Тервиллиджер.
– Физиономией. Больше огня нужно, больше… свирепости. Больше злости!
– Злости?
– Да, лютости! Пусть выпучит сильней глаза. Круче вырез ноздрей. Острее зубы. Язык вперед, оба конца. Ты сумеешь! Э-э… так, значит, чудовище, не мое, а?
– Нет, оно мое.
Тервиллиджер поднялся на ноги.
Теперь вровень с глазами Джо Кларенса была пряжка его ремня. Несколько мгновений продюсер смотрел на блестящую пряжку как загипнотизированный.
– Будь прокляты эти чертовы юристы!
Он бросился к двери: - Работай!
Чудовище ударилось в дверь через долю секунды после того, как она захлопнулась.
Рука Тервиллиджера на несколько мгновений застыла в воздухе. Потом плечи его опустились. Он пошел к своему красавчику и его поднял. Открутил голову, содрал с нее латексовую плоть, положил череп на подставку и кропотливо начал лепить из глины заново доисторическую морду ящера.
– Побольше свирепости, - бормотал он сквозь зубы.
Фильм с переделанным чудовищем просматривали через неделю.
Когда кончилось, Кларенс в темноте чуть заметно кивнул.
– Лучше… Но… пострашнее надо, чтобы кровь стыла в жилах. Чтобы тетя Джейн напугалась до смерти. Новый эскиз, и переделать заново!
– Я уж и так опаздываю на неделю, - запротестовал Тервиллиджер.
– Вы все приходите и требуете: меняй то, меняй это, и я меняю, один день хвост, другой - когти…
– Уж ты-то сумеешь меня порадовать, - сказал Кларенс.
– В бой, художник!
В конце месяца просмотрели новый вариант.
– Почти в точку! Чуть-чуть промазал!
– сказал Кларенс.
– Морда почти такая, как нужно. Постарайся еще.
Тервиллиджер отправился к себе в мастерскую. Он принялся за эскиз и изобразил пасть динозавра так, как если бы она произносила непристойность, только понять эту непристойность мог тот, кто умеет читать по губам. Потом, взяв глину, Тервиллиджер принялся за работу и оторвался от страшной головы только в час ночи.
– Наконец то, что надо!
– закричал Кларенс в просмотровом зале на следующей неделе.
– Вот это настоящее чудовище!
Он наклонился к старику, своему юристу, мистеру Глассу, и к Мори Пулу, своему помощнику:
– Вам нравится мое чудище?
Такой же длинный, как чудовища, которых он делал, Тервиллиджер, бессильно обмякнув и ссутулившись в заднем ряду, хоть и не увидел, но почувствовал, как юрист пожал плечами.
– Да они все одинаковые.
– Да, да, но это все же какое-то особенное!
– захлебывался Кларенс.
– Даже я готов признать: Тервиллиджер гений!
Все повернулись вперед и снова, уставившись на экран, стали смотреть, как исполинская тварь, словно вальсируя, широко размахнулась своим острым как бритва хвостом и сняла им зловещий урожай травы и цветов. Потом остановилась и, обгладывая красную кость, устремила задумчивый взгляд в туман.
– Это чудовище… - сказал наконец, прищурившись, мистер Гласе.
– Кого-то оно напоминает.
– Напоминает?
– Тервиллиджер повернулся, весь внимание.
– У него такой вид…- протянул в темноте мистер Гласе.
– Похоже, я его где-то встречал.
– Среди экспонатов Музея естествознания?
– Нет, не там.
– Может, - рассмеялся Кларенс, - когда-то случилось чудо и ты осилил какую-то книгу, Гласе?
– Удивительно.
– Гласе, ничуть не задетый, наклонил набок голову, закрыл один глаз.
– Я как сыщик - никогда не забываю лиц. Но этот Tyrannosaurus Rex… где же я его видел?
– Да не все ли равно?
– Кларенс сорвался с места.
– Он потрясающий! И только потому, что я, добиваясь результата, пинал Тервиллиджера ботинком в зад. Мори, пошли!
Когда дверь закрылась, мистер Гласе повернулся к Тервиллиджеру и на него посмотрел. Не отводя от Тервиллиджера взгляда, он окликнул негромко киномеханика: - Уолт! Уолтер! Будь добр, покажи нам зверюгу снова!
– О чем разговор!
Тервиллиджер заерзал, чувствуя, что какая-то невидимая сила становится одинаково зримой в темноте и в резком свете, выстрелившем снова для того, чтобы от экрана в зал рикошетом отлетел ужас.
– Д-да. Точно, - размышлял вслух мистер Гласе.
– Еще немного - и вспомню. Еще немного - и узнаю. Но… кто?
Словно услыхав его голос, чудовище повернулось, и на какой-то миг презрительный взгляд его, пройдя сквозь сто миллионов лет, остановился на двух человечках, прячущихся в темной комнате. Машина смерти прогрохотала свое имя.
Для того, чтобы расслышать, мистер Гласе подался вперед.
Все поглотила тьма.
Месяца через два с половиной после начала работы над фильмом, когда картина была уже наполовину готова, Кларенс позвал кое-кого из своих служащих и нескольких друзей, всего человек тридцать, посмотреть черновой вариант фильма.