Фантастика 1985
Шрифт:
В госпитале я пробыл два месяца. Ребра и проломанный череп мне срастили и зарастили быстро - за несколько дней.
Дольше со мной возились косметологи, пытаясь придать моей рассеченной физиономии хотя бы подобие первоначального вида. Говорят, что это им удалось.
Я вел ионолет над плантацией. В золотые наряды разоделись тополя. Даже под колпаком силового поля они не пожелали стать вечнозелеными. Волновалось, искрилось в солнечных лучах, переливалось всеми цветами радуги море Парусника капризного. И при
В третьем и седьмом секторах плантации полным ходом шла первая уборка…
Ионолет я посадил, не долетая до поселка. Возле одного из комбайнов что-то делал мой напарник Сергей. Он раньше времени вышел из отпуска.
Мы с Сергеем крепко обнялись.
– Идем в поселок, - сказал он.
– Заждались мы с Игорем тебя.
– Игорь… здесь?!
– Ну конечно. А ты разве не знал?
– Я слышал, что он в ту ночь… погиб.
– Я помог перенести его в санитарный ионолет. А он пе только… выжил, но и улетает сегодня в составе шестой межзвездной экспедиции. Мы думали, ты не застанешь его…
– Игорь улетает?
– Да. Им срочно потребовался биолог. А биология - смежная специальность Игоря.
Всем было весело. Игорь бренчал на балалайке новую свою песню:
…Стану прежним, поверь мне только,
Грусть уйдет, если рядом ты,
Юго-западнее поселка
Расцветут в это утро цветы.
А где мой дружок кибер номер 36?
– спросил вдруг Игорь, прекратив петь.
– Погиб, - сухо ответил мой напарник Сергей.
– Попал под колесо комбайна. На следующий день его забрали специалисты из института искусственного мозга.
– Жаль.
– Игорь нахмурился и опечалился.
– Хороший был робот. У нас перед вылетом на практику побывали специалисты из института искусственного мозга, просили присматриваться ко всем киберам, какие только встретятся, искали роботов с зачатками разума. На мозг наиболее способных роботов институт собирался матрицировать человеческое сознание. Таких роботов, если эксперимент удастся, будут отправлять в дальний космос.
– А разве нельзя для таких целей выпускать роботов специально?
– поинтересовался я.
– Увы, пока нет. Талантливых роботов специально создавать еще не научились и, если верить ученым, не скоро научатся. Разум у робота, способность мыслить как человек - игра случая, ничтожное и непреднамеренное отклонение от технологии при выращивании кристаллов мозга. Я хотел предложить институту 36-го и даже дал им телеграмму…
Возле крыльца сел ионолет. Кабина его была пустой.
– Это за мной, - вздохнул Игорь и встал.
– Балалайку, если позволите, я возьму с собой.
Я удивленно пожал плечами.
– Конечно. Ведь она же твоя.
Игорь печально посмотрел на меня, пожал руку Сергею, потом мне и быстро направился к выходу.
Ионолет резко взлетел и, стремительно набирая скорость, понесся на юго-запад.
Андрей КОСТИН ЗДРАВСТВУЙ…
За окном в розовой дымке облаков уже занималась заря, когда хирург с покрасневшими от усталости глазами сказал:
– Все. Теперь его может спасти только кровь. Много крови.
– У него очень плохая совместимость, - анестезиолог покачал головой, - из всех доноров подошла только одна девушка. Ее кровь словно создана для этого переливания. Но она больше не выдержит. Ее давно надо было отправить отдыхать. Я просто совершаю преступление.
– Как вы можете?
– Глаза хирурга стали жесткими.
– Она очень просила. Пульс и давление у нее пока удовлетворительные. На каких силах она держится? Невероятно…
– Родственница?
– Не знаю. Не спросил.
Хирург задумчиво посмотрел в окно.
– Может, моя кровь подойдет. Первая группа все-таки.
– Нет, - анестезиолог отрицательно затряс головой, - ни ваша, ни моя. Я уже проверил. Ни у кого в этом здании кровь не подойдет. Плохая совместимость.
Стукнула дверь. Они обернулись.
– Чему вы улыбаетесь?
– раздраженно спросил хирург, глядя на вошедшую операционную сестру.
– Еще двое… еще двое… - Она удивлялась, почему ее не понимают.
– Еще двое подходят. Только что приехали. Можно делать переливание.
– Наконец-то!
– Хирург улыбнулся одними глазами.
– Вот и не верь после этого в чудеса.
– Вы бы отдохнули, Иван Матвеевич.
– Отдохнуть? Да. Надо, - хирург посмотрел на часы, а то голова совсем дурная. Сплю тридцать минут. Если что - тут же будите. Слышите, тут же!
По коридору он уже шел, прорываясь сквозь навалившуюся снежной лавиной усталость. “Тридцать минут, - думал он, - за это время ничего не должно случиться Сестры и врачи опытные. Удачная бригада. Швы наложили. Все правильно. Пульс? Давление? Переливание? Переливание… Еще два донора… Хорошо. Что-еще? Не забыть… Еще раз. Швы. Давление. Пульс…”
Возле самой двери на лестницу на стареньком жестком стуле сидела девушка. Побледневшая и осунувшаяся от слез и бессонницы, с тонкими руками, пушистыми ресницами и сине-черными, словно сапфировыми, глазами. Казалось, в этих глазах отражаются звездные метели и всполохи далеких солнц, жгучие капли усталости, боль, надежда и что-то еще непередаваемое, светлое, как луч солнца в капле росы. Но хирург слишком устал и видел лишь отражение неоновых ламп, безжалостно освещавших коридор больницы.
– Почему вы не отдыхаете?
– Голос звучал словно отдельно от него.
– Вам необходимо отдыхать.