Фантастика 1990

Михановский Владимир Наумович

По всей вероятности, однако, ошибки никакой нет. Мы располагаем некоторыми сведениями и собственными свидетельствами. Мы хотим предложить Вам сотрудничество. В случае реализации нашего плана Вы получите значительное и почетное вознаграждение, как моральное, так и материальное. Размеры его будут таковы, что пренебречь им вряд ли мог бы позволить себе даже очень обеспеченный во всех отношениях человек.

В любом случае мы Вас просим, не сочтите за труд, позвоните нам в следующую после получения письма субботу между 15.00 и 15.30 по телефону 415-21-92.

С наилучшими пожеланиями А. Кузьмин, Д. Зипунов”.

“Стало

быть, Мария теперь Кузьмина…- Угрев задумался.-Что же они хотят предложить? Или это блеф?” Угрев не был “очень обеспеченным”. На хорошие вещи денег не хватало. “Они, очевидно, на верном пути… А виноват я сам! Но, может, в их предложении есть смысл. Позвонить? Скрыться я всегда сумею…”

Артемий и Даниил отправили письмо после визита к заблудшей овце большой науки - лаборанту Летательного Института Виктору Исаеву. После коротких переговоров, по телефону тот неприветливо пригласил их домой. Виктор жил один, в просторной комнате коммунальной квартиры. Стены опоясывал верстак, заваленный разными приборами и всевозможным хламом. Хозяин был скуластый, с маленькими кабаньими глазками и белыми усами, говорил, немного заикаясь. Поначалу все чувствовали себя довольно скованно. Постепенно Вмктор разговорился.

– Вообще-то когда я узнал, что Серега давал кому-то читать мой доклад, я разозлился.

Серега был приятель Даниила, сотрудник Летательного Института.

– Но потом поговорил с вами и подумал, что, может, это и хорошо. В одиночку мало что сделаешь. Я зимой ездил в Омутйщи, спрашивал у тамошних жителей - никто ничего не знает. Поселок огромный, тысячи участков - я даже дачу Угревых не сумел найти. Один старик порассказал кое-что, но у него такой склероз, что особенного доверия я к его историям не питаю… Тот, кого вы видели у окна,- это, по всей вероятности, внук Угрева. Надо, конечно, найти с ним общий язык. А он замкнутый, никого к себе подпускать не желает. Я звонил ему, представился профессором - он бросил трубку. Вообще началось с того, что я копался в институтском архиве и набрел на один старый отчет Угрева. Я стал читать - там потрясающие вещи! Я поговорил в институте, съездил в Омутйщи. Чтобы продолжать работы Угрева, нужно оборудование, вычислительная машина и тому подобное…

– Как же Угрев-то справился?
– перебил Артемий.

– Угрев! Он был гений! Значит, составил я доклад, обратился к шефу. Он не поверил, даже высмеял меня. Но я его понимаю - сам не верил, пока не увидел своими глазами.

– Ты уверен?
– спросил Даниил.

– На сто процентов! Я наблюдал за домом, где живет Угрев-младший. Адрес узнал по справочной.

– Летает?
– в один голос спросили Артемий и Даниил.

– Летает! Как это работает - я не понимаю. Я знаю, в чем суть идеи Угрева, и знаю, что в конце концов ему все удалось. Но как - неизвестно. Если бы я получил летающую одежду - это какой-то балахон, насколько я сумел разглядеть, - вроде- плаща, я бы разобрался! А тут возможности колоссальные, фантастические!

– Ну… А ты уверен, что разберешься?

– Безусловно!

– Ладно, - Даниил встал.
– Попробуем его, как говорится, расколоть. Виктор, можно на время взять твою записку?

– Пожалуйста. Только никому не показывайте.

– Само собой.

Они распрощались.

В переулке носился ветер. Лето запаздывало.

– Будем отправлять письмо?
– спросил Артемий.

– Конечно. Взялся за гуж… Ты отстучи на машинке, только повежливей, обтекаемо как-нибудь. Пообещай ему все блага, золотые горы и попроси позвонить.

– Ну а если он позвонит - что мы ему скажем?

Даниил пожал плечами: - Скажем, что не телефонный разговор. Важно установить контакт.

– Хорошо. Фамилии наши я укажу, но подписываться не будем. Образцы почерка совсем ни к чему давать.

– Всегда ты, Артем, любил дешевые детективы. Некрасиво это.

– Ничего. Береженого сам знаешь кто бережет, - возразил Артемий.

– И еще. Дай Марии посмотреть докладец. Кто его знает, не переоценивает ли наш друг Ньютон Галилеевич изобретателя К. Ю. Угрева…

Когда Артемий попросил Марию прочесть доклад, она удивилась: - Вы, оказывается, все еще носитесь с этой чушью. Занялись бы чем-нибудь полезным.

– Ох, - вздохнул Артемий, - в этом вся ты. Что может быть полезней, чем летать! Пусть один шанс из миллиона, но надо же выяснить. Вдруг удача. Это даже в голове не укладывается! Вековая мечта человечества и все такое…

– Я посмотрю, пожалуйста, - нехотя согласилась Мария.
– Но я физику давно забыла. И с тех пор, между прочим, чувствую себя значительно лучше…

Она закончила физфак педагогического института, но работала переводчицей. Посмотрев доклад, Мария сказала:

– Есть в этом какая-то наивная правда. Ну и что теперь?

– Теперь - потомок гения, Угрев-младший.

Мария помолчала в раздумье, потом сказала: - Константин Угрев.

– Откуда такая уверенность?

– Я сначала не хотела вам говорить. Я когда-то была знакома с одним Угревым, с Константином. Жил он в районе Лесного проезда.

– Это потрясающе!
– воскликнул Артемий.
– Ну, рассказывай.

– Да рассказывать-то нечего. Довольно милый молодой человек, художник. Про деда своего он ничего не говорил.

– Он был в тебя влюблен?

– Не знаю.

– Очевидно, так, поэтому он здесь и крутился!

– Какой все это бред!
– Мария вдруг рассердилась.Все время ты гоняешься за какими-то призракам”!

– Я же занимаюсь этим -в свободное от работы время,примирительно сказал Артемий.

– Пора бы повзрослеть!

Мария вышла из комнаты.

Они не ладили.

Угрев шел от станции через лес по мягкой, немного влажной тропинке. В голове крутилась песенка, слышанная в электричке: “Мы охотники за удачей и не ведаем, что творим…”

Дача стояла на отшибе, единственная на этой стороне улицы, окруженная редкими соснами. После пожара уцелел фундамент и часть веранды, к которой.пристроили щитовой садовый домик. Получилось неказисто, но жить можно.

“Жить-то можно”,- думал Угрев, отпирая дверь. Комнаты пропитались сыростью - солнце почти не проникало в дом, Угрев распахнул окна. Пахло травой.

Он достал из рюкзака плащ, надел его и повис в воздухе.

В невесомости жизнь казалась ясней.

“В торбе хлеб, соль, пшеница - кто с кем хочет поделиться? С кем я хочу поделиться? Со всеми? Ни с кем? Или это одно и то же - у всех все и ни у кого ничего? Не так, конечно. Однако завтра суббота. Звонить этим проходимцам? А они, наверное, и не проходимцы вовсе…”