Фантастика 1990
Шрифт:
Подобное окончание эксперимента заставило меня понять, что восковые модели, которые среда воспроизводила из вещества, обладавшего идентичными свойствами, не были удачным решением. Тогда я задумал передать среде информацию относительно структуры и состава форм жизни на Земле. Если она принялась воспроизводить, говорил я себе, пусть постарается изготовить настоящие, живые экземпляры. Во всяком случае, это испытание являлось решающим для исчерпывающего подтверждения миметических ресурсов Бактрианы. Мне потребовались два-три дня, чтобы составить конкретную программу, содержавшую необходимую информацию. Теперь планета получит все, нужные сведения для того, чтобы создать согласно модели и информации реальные экземпляры земной фауны. За это время мглистое облако неоднократно выходило из болот и значительно умножило кусочки желтого воска, оставшиеся на плато. Я каждый раз собирал их и переносил в кабину.
– Ты возомнил себя Творцом!
– заявлял шеф обвиняющим тоном, в котором сквозила ирония. Но все равно он был неравнодушен к моей гипотезе, хотя в дальнейшем
И каждый раз, как я вспоминаю его слова, меня захлестывает горячая волна радости, столь редко встречавшейся в моей жизни. Я не только хотел, но там, на необитаемой планете из созвездия Льва, действительно был Творцом! Мой разум и йоля развязали невиданную энергию и управляли творческим актом, вероятно, уникальным во Вселенной, ибо это творчесTBo абстрагировалось от первоначальных низших организмов, от переходных этапов и, практически, от времени, от самой эволюции. То, что природа до сих пор не успела осуществить здесь, а в других уголках Вселенной ей понадобилось неизмеримо долгое время для достижения этой цели, я хотел реализовать в течение моего краткого пребывания на Бактриане. При нормальном ходе вещей возникшие биологические виды укрепляют свою жизнеспособность посредством бесчисленной цепи индивидов, совершенствуя биологическое наследство, устраняя либо модифицируя роды, классы, ветви; я перешагнул через это колоссальное усилие. На Бактриане, при помощи ее среды, разумеется, я создал окончательные виды особей, которые заняли бы высшие ступени в соответствующих биологических разрядах Земли. Но они не имели прошлого, появившись в мире, не имевшем истории. Было бы чистым лицемерием с моей стороны, если бы я не признался - несмотря на все ошибки, в которых меня упрекали,- что не могу и не хочу подавить гордое чувство, что когда-то в ином мире, под лучами далеких созвездий я был творцом жизни и объединил ее формы в таком ансамбле, благодаря которому превзошел, хотя лишь на определенный момент, саму природу.
Чего только я не выделывал тогда! Я создал еще одну модель собаки, и на плато появилась стая четвероногих, самых разных пород (примерно двадцать штук), которые, сгрудившись, яростно лаяли и тявкали на меня. Вскоре это им надоело, и они разбежались в разные стороны, исчезнув на некоторое время. Затем я создал модель утки, ужа, кролика, павлина. Я аккуратно расставил их неподалеку от корабля, ввел необходимую информацию в запоминающее устройство, подключил его к внешней среде и, усевшись в пилотское кресло, принялся ждать нашествия мглистого марева. Всякий раз перед его приходом я герметически закрывал люк, зная, что таким образом коллоидная суспензия среды может ощупывать, анализировать и воспроизводить только предметы, выставленные наружу. После отступления облака множество кроликов резвилось на плато, а змеи, почемуто воспроизведенные в меньшем количестве, быстро исчезли в узких, скользких расщелинах. Затем я приступил к созданию более крупных животных - буйволов, страусов, оленей, верблюдов,- хотя у меня не было достаточного количества воска.
И все же мое начинание увенчалось успехом. Я передал среде подробнейшую информацию о внешнем виде и размерах этих животных с тем, чтобы она, беря за образец маленькие восковые фигуры, воспроизвела бы их такими, какими они существуют на Земле. И в один прекрасный момент я узрел стада буйволов и верблюдов, рыскавших по плато в поисках пищи, и испуганно оторопел - моим травоядным грозила голодная смерть, если я немедленно не предоставлю в их распоряжение растительность. Я создал образцы трав. Первые были не очень удачными, поскольку некоторые животные щипали и жевали их с явным отвращением, а другие вообще отказывались от подобной пищи и бесцельно бродили, еле волоча ноги. Прошло еще несколько дней, и каждое новое нашествие коллоидной субстанции оставляло после себя различные существа, воспроизводя их в десятках или сотнях экземпляров, согласно неведомым капризам миметической способности, которой обладала среда Бактрианы. Однажды я просто растерялся, увидев лоснящиеся спины и изогнутые рога буйволов, полчища которых заполнили плато. Трава не успевала толком эырасти, а они уже выдирали ее с корнями и жадно пожирали. В свалке многие затевали драки и падали замертво с вспоротым брюхом. Однако пустоты, образованные их гибелью, были слишком незначительны, чтобы остановить гигантский поток животных, которых постоянно обновляющиеся ресурсы планеты, видимо, решили воспроизводить до бесконечности. Более того, следующее нашествие мглистого марева могло привести к опасному умножению трупов на перенаселенном плато. Тогда мне пришла в голову мысль вывести на сцену крупных хищников, ибо собаки, хотя и мучимые голодом, не могли справиться с буйволами, и нечего было надеяться, что с их помощью я реализую необходимое равновесие. Мои вылазки из кабины стали небезопасными; несколько раз неиствовавшие животные чуть было не подняли меня на рога, когда я расставлял в надежных местах фигурки-модели. Однажды огромный носорог пронесся мимо и, остановившись у последней “копии” космического корабля (остальные были опрокинуты и раздавлены), с такой силой почесался об одну из опор, что вся “копия” зашаталась. Во всяком случае, неимоверно
Львы размножились, их теперь насчитывалось около тридцати, примерно столько же и крокодилов, лишь тигр остался в едином экземпляре, зато проявил исключительную активность и кровожадность; то он набрасывался на оленя, то совершал стремительный длинный прыжок и впивался клыками в незащищенное горло верблюда. Крокодилы с разинутыми пастями накидывались на буйволов, перегрызая им ноги. Львы повсюду сеяли панику и гнали бедных животных то в сторону болотистых озер, то к обрывистым склонам вулкана. Один из них растерзал кабана буквально в нескольких шагах от моего корабля. Стоял немыслимый адский шум, непрерывный рев сотен глоток. Затем наступила тишина, плато было покрыто трупами погибших животных, над которыми трудились все еще не утолившие свой голод хищники, лязгая челюстями, вырывая куски мяса, с хрустом перегрызая кости.
Содрогаясь от отвращения, я во всех подробностях наблюдал эту жуткую сцену: кровавое побоище, кровавый пир хищников, которые, насытившись, искали место для отдыха. Львы норовили пристроиться на солнышке поблизости от моего корабля (что меня серьезно обеспокоило) и подальше от крокодилов.
Уцелевшие травоядные укрылись где-то, зато хищники не выказывали на малейшего намерения куда-нибудь удалиться. Их ленивые движения и потягивания (некоторые развалились прямо у моего корабля) показывали, что они чувствуют себя прекрасно и - пока - мое соседство их нисколько не интересует.
Их присутствие было столь же “приятным”, как и присутствие обезумевших от голода буйволов. И я боялся, что следующее наступление облака может оставить после себя сотни хищников, так что почти уже решился выйти из корабля и расстрелять, уничтожить мои последние творения, завершив таким образом побоище, начатое этими чудовищами. В тот же момент меня осенила забавная идея: если плотоядные совершили такое массовое истребление травоядных, пусть какое-нибудь травоядное прогонит их! Разумеется, не носорог, который все метался с места на место, объятый страхом и яростью, готовый раздавить своей многотонной тушей любое препятствие, однако он метался бесцельно и в конце концов помчался к долине и исчез за ее отвесным краем. Нет, мне требовалось нечто иное, нечто от гротескной комедии, от буффонады, и я сразу подумал о коне.
Итак, я изготовил из воска фигуру коня и составил касавшуюся его информацию, необходимую для миметической среды.
Взяв с собой лазерный пистолет, я вышел из Корабля и поставил фигурку на довольно далеком расстоянии, чтобы впоследствии не иметь никаких сюрпризов. Львы не атаковали меня, они были сыты; впрочем, я позаботился обойти их стороной, сделав большой крюк, дабы не привлекать внимания. Когда я вернулся к себе, облако над озерами уже начало распухать и клубиться.
Вначале раздалось громовое ржание, от которого у меня мурашки побежали по спине, хотя я воспринимал его через слуховые аппараты, а не непосредственно. Над серыми валами облака, клокочущими СЛОвНО в гигантском котле, возникло видение. Это был чудовищно.огромный конь; по своим размерам он мог бы соперничать с самым крупным из динозавров. В остальном линии его тела были безупречны. Прекрасный экземлляр с густой гривой, ниспадавшей с невероятно длинной шеи, стоял, взвившись на дыбы в замечательной скульптурной позе, стряхивая со своей рыжей шкуры куски желатиновой массы. Затем огромный конь опустился на четыре копыта, исчезнув в клубившемся облаке и вызвав невообразимый грохот. Сотрясение почвы было столь велико, что я почувствовал его сразу, мой корабль завибрировал мелкой дрожью на своих опорах. Конь, все фце погруженный в субстанцию, материализовавшую его согласно заданным мной размерам, бил копытами и фыркал, храпел словно бешеный, а я едва мог удержать в равновесии корабль, кренившийся из стороны в сторону на зыбкой почве. Когда мглистое желатиновое облако отступило, я увидел коня во всей его красе. Львы, тигр и крокодилы робко пятились от него, в глазах их светился смертельный страх, смешанный с неожиданным и величайшим недоумением. Конь снова издал громовое ржание и ударил огромными, величиной с добрую бочку, копытами по пружинистой почве. Он, словно запертый в клетку, стал носиться от одного края плато до другого, и почва Бактрианы отзывалась вибрацией на удары его копыт. Одно лишь его появление вызвало у хищников ужас, и они мчались от него сломя голову. Я действительно создал еще одно потрясающее “творение:”! Через несколько минут уползавшие в панике крокодилы залезли в болотистые озера, а львы и тигр исчезли за видневшейся в отдалении холмистой грядой.
Значит, размышлял я, миметическая среда Бактрианы воспринимала и исходившую лично от меня информацию, дополнявшую земную модель по моему вкусу и желанию. Меня охватила настоящая творческая лихорадка после того, как плато очистилось от хищников. Вскоре куда-то исчез и огромный конь.
Однажды ночью я проснулся, поскольку корабль дрожал и ходил ходуном, а утром констатировал исчезновение коня; он, по-видимому, перевалил через горный хребет. На этот раз фантазия моя разыгралась вовсю. Я изготовил множество восковых фигур, по своему внешнему виду сильно отличавшихся от представителей земной фауны. Вначале - трехголовых гиен, которые быстро сожрали всю падаль, оставшуюся от пиршества хищников и постоянно воспроизводимую средой планеты.