"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Вновь завязался снег. Летел, сгорал на языках пламени.
Из Первых никто в сражении не пострадал, но Лин все молчал и будто ждал чего-то. Михаил его не спрашивал, однако далеко не отходил. Успел узнать Оловянного: молчальником тот точно не был.
А теперь, плотно сомкнув уста, смотрел в сумерки, за спину Ланиусу.
Оловянный обернулся.
Из темноты на свет шел некто.
Ланиус вскинул руку, и в сторону пришлеца полетели стрелы. Пришлец некоторые отбил, от других же отклонился, не сбавляя шаг.
Лин стянул куртку. Опустился на колено. Низко нагнул голову, открывая шею, позвонки.
Пришедший встал над ним, возложил на беззащитную плоть пальцы в красной коже.
Ланиус, помедлив, преклонил колено следом. И вскоре только Михаил с Нилом торчали, будто два копья.
Плотников посмотрел в лицо визитеру и почувствовал, как напряглось все его существо. Он, визитер тот, ощущался безмерно опасным. До тошноты.
Будто открывшаяся под ногами пропасть.
Будто падающее лезвие машины Гильома.
— Мастер, — сказал Лин.
И впервые в его голосе был — страх.
Глава 33
Лин пискнуть не успел, когда арматор железной рукой поймал его за химок, рывком подтащил к себе и хлестнул по заднице срезанным — как на гуся — прутом.
— Ай! Гаер! Ну ты… Да за что?!
— Еще спрашивать будешь?! Ууу, окаяние, кровь мне выпил, мозг мне выел, заяц белобрысый!
Лин вертелся, но без особого успеха. Гаер держал крепко и, свистя прутом, знай приговаривал:
— Из Башни удрал! Корабеллу угнал! Под чужим именем шатался! От меня скрывался! Сколько раз сдохнуть мог! А?! А?! А обо мне ты подумал, сукин ты сын, не?!
— Я не… Я был не один! Гаер, ну, Гаер, как я воевать буду, ты мне все отстегнул… Отстегал! Гаер, смотри, я друзей привел!
Гаер хмуро поднял глаза на «друзей». Нил напряженно улыбнулся, сделал ручкой. Михаил мрачно наблюдал за экзекуцией, сжимая кулаки. Будь его воля, Лина бы рыжий арматор и пальцем не тронул.
Мастер взирал бесстрастно и только на «сукин сын» поднял бровь.
Гаер едва трубку не проглотил.
Взъярился еще пуще.
— Друзей?! Да то шайка-лейка почище Волоховой! Ах ты, засранец!
Вновь схватился за прут, но тут Михаил уже вмешался.
Ветка треснула не о Линову спину, а о подставленное плечо Плотникова.
— Хватит, арматор. Мальчишка свое получил.
Гаер отпустил Лина — скорее от неожиданности, чем по своей воле, уставился в лицо Михаилу.
— Тебя не спросил, выкормыш Ивановский, — сказал с растяжечкой, нехорошо ощерившись.
Михаил промолчал, глядя в ненавистное, кинжально-узкое лицо с двухцветными глазами.
Лин встал между ними, оттеснил одного от другого.
— Гаер, Михаил меня от смерти спас, — заговорил быстро. Уши у него горели, а голос подрагивал. — Когда меня Оловянная чума поцеловала, он рядом оказался. И дальше, в пути, от опасностей берег. Теплую кофту дал, от кошмаров оберег сплел. И кошку показал.
— Какую кош…
Гаер замолчал, руки опустил. Глубоко вздохнул, размял переносицу, царапая веснушки.
— Если ритуал встречи соблюден в полной мере, — бесстрастно заговорил Мастер, дождавшись затишья. — Я хотел бы обсудить с ведущими лицами план наших действий. Незамедлительно.
***
Были двое, спорили между собой, стоя подле играющих. Играли же, как понял Михаил в перо-и-железо, путевую забаву.
Для той игры всего требовалось, что перо какой птицы — лучше дикой, не домашней — и нож с коротким лезвием, вкусивший крови. Брали некоторое количество колышков, брали шерсть, кудель или крапивную пряжу. На земле, дереве или песке чертили фигуру, размечали; по углам ее ставили колышки, между ними запутьем протягивали шерсть.
Игрокам по жребию доставалось кому железо, кому перо. С равной высоты, с рук, бросали. Что быстрее коснется фигуры, того и выигрыш. Также считалось, сколько шерсти заденет, да ближе к какому углу, к какой мете, падет. Игра была долгой, со многими правилами, и путь скоротать помогала или же, как теперь — отвлечься.
Михаил, если случалось ему выбирать, выбирал другое: тафл или змеиную игру. Была еще одна играм сестрица: сколько нас. Гибельная, хуже рулетки Ивановых.
Лин прерывисто вдохнул-выдохнул. Встал как вкопанный, указал глазами на спорщиков. Михаил посмотрел.
Один был высок, в рост Гаеру, с длинными ногами и руками, лохматой каштановой головой. Чуть сутулил плечи, но физической крепи это не умаляло. Ивановы таких звали двужильными: при сухих мышцах мощи и выносливости им было не занимать. За спиной парня лежало диковинное оружие, белый шест в кольцах.
Другой же был строен, тонок, весь в темном уборе и смуглолицый. Стоял боком, сердито опустив глаза, нетерпеливо подергивал ногой. Волосы, длинные и темные как зимняя ночь, сгущенной тенью тянулись в косе до пояса. Был он так собой хорош, что у Михаила дыхание сбилось.
Красота его — как Линовы очи — была не от мира сего.
— Вот, — сказал Лин и даже прихватил Михаила за локоть, чего раньше за ним не водилось. — Это они. Второй и Третий.
Нил присвистнул, а Михаил нахмурился, головой покачал.
Не нравилось ему, что на роль оружия брали столь юных.
— Привет, — Лин смело шагнул, улыбнулся. — Я Лин. Я Первый.
— Однако, — протянул черноволосый, склонил к плечу голову, оглядывая мальчика, — я Юга. Я Третий. Этот вот, который таращится и молчит что пень — Выпь. Как нетрудно догадаться, он Второй. А в затылок тебе дышат, бивни твои?