"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Простите?
— Вы сказали, во-первых, значит, существует и продолжение.
— Во-вторых, Евангелина Романовна, девицы вашей древнейшей профессии репутации не имеют.
— Это оскорбительно!
— Соглашусь, барышня газетный репортер — оскорбление основ берендийской нравственности.
Испытанное облегчение я скрыла, собеседник вовсе не ту «древнейшую профессию» подразумевал, про которую я сперва подумала.
— Вы мизогинист? Женский пол ненавидите? Отказываете ему в равноправии?
— А вы, Евангелина Романовна, суфражистка? — хмыкнул Волков с сарказмом.
— Именно. И считаю, что женщины в современном мире вольны выбирать себе род занятий по своему желанию и возможностям. Женщина чиновник, врач, репортер, банковский клерк, сыскарь — все пути открыты.
Я одарила хихикающего собеседника грозным взглядом.
— Что вас так развеселило?
— Сыскарь? — покачал головой мизогинист. — Даже в прогрессивной Британской империи на полицейскую службу слабый пол привлекается лишь в виде исключения, «матронами» для работы с детьми и такими же дамами.
— А в империи Берендийской, — сообщила я гордо, — высочайшим императорским указом дозволено нам трудиться на благо отечества.
Спич мой длился минуты три, от воодушевления я не заметила, когда последние шпильки выскользнули из прически, и копна волос упала на плечи. Из карих глаз собеседника исчез скепсис, они зажглись определенным мужским интересом. Я запнулась и покраснела.
— В какой газете служите? — спросил Волков быстро.
— «Чижик-пыжик», — назвала я желтый столичный листок, не опасаясь разоблачения. — Магические практики обозреваю, участвую в составлении подробного путеводителя по загадочным местам.
— Вы чародейка? Хотя понятно, что нет.
— Отчего же вы так думаете? — обиделась я.
— Чародейка вряд ли запустила бы свою болезнь до столь чудовищного состояния. — Он кивнул на мою ногу-колоду. — К вашему счастью, Евангелина Романовна, я хоть тоже не чародей, но знаю, к кому с проблемой обратиться.
Рука Волкова скользнула под столешницу и, видимо, нажала какую-то кнопку, потому что дверь кабинета немедленно приоткрылась, явив щекастое лицо давешнего коллежского регистратора и его обширную лысину.
— Магичку доставили? — спросил начальник.
— Так точно, в приемной дожидается.
— Зови. И будьте любезны, Давидов, чаю нам здесь организуйте.
Регистратор исчез, его бормотание за дверью сменилось сочным контральто:
— Ну наконец!
Дверь распахнулась настежь, высоченная дама шагнула через порог, чуть не коснувшись золотым тюрбаном притолоки.
— Знаю, все знаю! — Ее неожиданно светлые на смуглом лице глаза обежали комнату, примечая обстановку. — Скопление зловещих эманаций, сглаз, порча, венец безбрачия.
Волков привстал и поклонился.
— Мадам Фараония, благодарю, что откликнулись на просьбу. Будьте любезны присесть.
Она рухнула в кресло для посетителей, полы собольей шубы укрыли спинку, отчего с моего места казалось, что восседает перед чиновником горбунья.
— Не трудитесь представляться, юноша, в вас тайн для меня нет, ибо внутренним взором постигаю я такие глубины…
— Вы ведь в имперских чародейских списках значитесь? — перебил Григорий Ильич. — Правда не под творческим псевдонимом, а…
Он повесил многозначительную паузу, Фараония вздохнула и сказала уже без аффектации:
— Состою, только не афиширую, от сил тех толку немного, только помехи в коммерции. Дальше что?
— Не откажетесь проконсультировать нас именно в чародейской своей ипостаси?
Что-то такое в этом Волкове было, не чародейское, нет, что-то исконное, мужское, отчего немолодая уже Фараония девически покраснела.
— Вам не откажу.
Ящик стола скрипнул; Григорий Ильич опустил в него руку, пошарил, извлек обрезок веревки, спрятал, сызнова пошарил и выложил на зеленое сукно ленту не определенного мною навскидку материала в лилово-зелено-бурых разводах.
Провидица посмотрела, ее жирно подведенные губы сложились в брезгливую гримасу.
— Навский артефакт подчинения, сейчас неактивный. Где нашли?
— С этой вот барышни снял.
Серебристые глаза мадам взглянули на меня мельком.
— И каким же образом, господин пристав? В дудку дудели? Арканы плели? Хотя погодите, — она вытянула складчатую черепашью шею, — вы его разорвали чем-то мощным.
Волков кивнул на стенной шкаф, к дверце которого была прислонена трость. Фараония проследила за его взглядом, кивнула.
— Достойная работа. Что ж, артефакт вы уничтожили, починке он не подлежит, а жаль, стоит он немало. Простите, чисто гипотетически, если предположить, что существует некий тайный рынок навских диковинок, цена достигла бы двух тысяч серебром.
— А действовал как? — спросила я, черный рынок меня не интересовал.
Собеседники повернулись ко мне с таким видом, будто стена заговорила. Пришлось уточнить:
— Когда в силе был.
Мадам сложила губы трубочкой и издала мелодичный долгий свист. Лента на столе ожила, свилась кольцом, стала похожа на безголовую, но весьма опасную притом змею, и опала, только свист прекратился.
— В комплекте дудочка должна идти для управления, — пояснила Фараония. — Не простая, навья, без нее артефакт с жертвы не снять. Жертва же волю теряет, дудочнику подчиняется, что он скажет, то и исполнит.
— А чтоб набросить? Это только дудочник может?
Мадам посмотрела на Волкова, тот кивнул, чтоб отвечала.
— Кто угодно, любопытная вы барышня. Набросить мог кто угодно, но вот слушаться вы стали бы именно владельца дудки.
Подумав немного, я решила:
— Носильщик меня змеей наградил, точно он. Инструмент же прятался у извозчика, подельники они, обоих брать надо.