"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Подбежав к очагу, я подобрала уголек и, вернувшись, сделала рисунок на столешнице.
— Похоже?
Степанов внимательно посмотрел, кивнул.
— Похоже, только та белая была.
Тихонько зарычав, я стукнула себя по лбу.
«Дурында ты, Попович! Забыла, с кем дело имеешь? С чародеями! А у этой публики ничего просто так в клозетных бачках не валяется. Это ведь ручка от цепочки, которой ты так легкомысленно при обыске пренебрегла. Ты всем пренебрегла, и самой цепочкой и кисетом. Рун ты не заметила своими очками слабосильными? Стекло сквозь стекло не разглядела? Нет тебе прощения!»
Художества со столешни я стерла ладонью, плевать, что примета плохая, я и без примет маху даю будь здоров. Поклонилась Шандору:
— Спасибо, дядька, за помощь, благодарность мами своей от меня передай и от лица всего берендийского сыскного департамента.
Федор тоже махнул поясной поклон и вышел к саням.
— Чудная ты барышня, Попович, — сказал неклюд. — Не в обиду, на воительниц древних похожа, но не воин ни разу, по-крестьянски проста, но хитра сверх меры, хороша, но красотою не дорожишь. Как в тебе только эти противоречия умещаются?
— Перфектно, — гордо расправила я плечи.
— Вижу, что перфектно. Бесника своего увидишь, привет от табора на Крыже передай.
— Всенепременно.
— И не морочь парню голову.
— Чего?
Шандор шевельнул ноздрями.
— Пахнешь ты больно вкусно, непременно он вокруг тебя кругами ходит.
— Ваши мужчины, дядюшка, ни единой девицы не пропускают, чтоб не обнюхать.
— И то правда.
Мы вышли из шатра, Федор уже устраивал в санях Губешкину с Дуняшей.
— Ну, прощавай, сыскарка столичная. — Неклюд обнял меня и поцеловал троекратно по берендийскому обычаю. — Поймай и накажи всех тутошних злодеев, если уж у нас кишка тонка оказалась.
Поцелуи я стерпела, хотя были они далеки от отеческих. Неклюд, а туда же. Седина в бороду, бес в ребро. Пахну я ему! И поделом Мишка его озеленил. Заблаговременно, можно сказать, рассчитался.
Ехали уже глубокой ночью. Женщины в санях дремали, я воздерживалась, а ну как засну и на дорогу свалюсь, приказной Степанов понукал лошадку без злобы. Мело. Наверное, последняя в этом году метель.
Лед на Мокоши перед рассветом стал потрескивать, примета верная, скоро начнется ледоход, а с ним придет в столицу настоящая весна.
Семен Аристархович любовался речным пейзажем из окна своего кабинета, за его столом Иван Иванович сосредоточенно дул на чай в огромной кружке. После бурной ночи чародею требовалось обильное питье. Хмель Зорин блокировать умел лучше прочих, но накануне время упустил, хорошо сидели, душевно, беседовали интересно под коньячок, а после уже поздно стало, задачка с преизбытком чародейских сил забрала. Теперь терпеть приходилось да обычными средствами похмелье лечить.
— Столько времени теряем, — пробормотал Крестовский. — Трое суток дороги.
— Сызнова страдаешь? — Иван отхлебнул, вытянув губы трубочкой, чтоб не обжечься. — Не умеешь ты, Семка, расслабляться.
— Отправил, — хлопнул дверью Мамаев. — Телеграмму отправил, билеты лично в кассе заказал, в семь вечера поезд через Змеевичи.
— Билет, — поправило начальство. — Ты с Иваном в приказе останешься.
— Вот еще! — воскликнул Эльдар Давидович.
— Тише, — попросил Зорин, зажмурившись. — Башка трещит.
— Плохие вы люди. — Мамаев тон все-таки снизил. — Пользуетесь тем, что я хмельного в рот не беру, гоняете, как курьера малолетнего, в Крыжовени с собою не пускаете. А между прочим, именно я вашу задачку разгадал.
— Я тебе благодарность в приказе выпишу, — простонал Крестовский и, взгромоздившись на короткий диванчик у стены, перекинул ноги через подлокотник, устроив на другом многострадальную голову. — И премию…
Обещания прервались молодецким храпом.
— Чайку? — предложил Зорин Мамаеву.
Тот ответил в рифму и неприлично.
— Шли бы вы по домам спать, страдальцы.
— Семка один оставаться не хочет, знаешь ведь, ждать для него пытке подобно, он до вечера еще сотню дел придумает и себе и нам.
Мамаев присел к столу, набросал в чайный стакан колотого сахару, размешал осторожно, чтоб ложкой не звякнуть.
— Плохо получится, если Геля успела покойника раскопать, тогда вообще зря Крестовский к ней едет.
— Три дня у нее было на все про все.
— Ну, для Попович и того достанет, не удивлюсь, ежели убийцы у нее уже по камерам расфасованы.
В дверь осторожно постучали, секретарь заглянул, бросил взгляд на спящее начальство, прошептал начальству бодрствующему:
— Иван Иванович, велите мне в канцелярию департамента сходить!
— Зачем?
— Евангелина Романовна просила ей вослед документы о назначении нового пристава отправить.
— Мы не отправили еще?
— Там заминка какая-то бюрократическая образовалась.
— Какая удача, — сказал Зорин; поднялся, пересек кабинет и увлек секретаря за дверь для продолжения разговора. — Ты вот что, Митрофан, их не торопи с этим пока, а подготовь официальное представительское письмо для Семена Аристарховича, и Попович там укажи со всеми чинами. Ну там, как положено, для всяческого содействия и взаимодействия со всеми уездными службами и прочим населением. Заверь его у наших крючкотворов да попытайся побыстрее успеть, мы еще в имперской канцелярии печать испросим.
— Так точно. — Секретарь щелкнул каблуками. — Иван Иванович, а позвольте полюбопытствовать, отчего его превосходительство на поезде едет, а не чародейским своим манером, по жиле земляной?
Поморщившись на щелчок, Зорин ответил дружелюбно:
— Оттого, Митрофан Митрофанович, что обычная манера сил требует много чародейских, а Семену Аристарховичу в сложившейся ситуации каждую малость беречь надобно.
Секретарь серьезно кивнул и, уже отправляясь выполнять приказ, спросил сочувственно: