"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Шеф не ответил, повел рукой, приглашая продолжать движение. Я подумала, что канцлер вполне мог сообщить Крестовскому о своем мне предложении, и думать об этом перестала. Если мы с чародеем живыми и здоровыми из передряги выберемся…
Нет, и эту мысль прочь.
Дорогу Семен Аристархович знал, успев изучить план дома либо расспросив прислугу, пока я веснушками в уборной любовалась. Посему уверенно провел меня через залу с оленьими рогами на стенах. За аркой была гостиная, предназначенная, пожалуй, не для самых уважаемых визитеров. В ней мы увидели адвоката Хруща с Марией Гавриловной.
— Отдохнули? — спросил Андрон Ипатьевич весело. — А мы с Машенькой, представьте, прожекты строим. Она ведь по зельям мастерица, вот и надумала аптечное дело открыть. Талант. Форменный талант.
Я посмотрела на пузырек, который «форменный талант» крутила рассеянно в руке. (Указательный палец измазан чернилами. Не забыть. Это важно.) Хрущ продолжал разливаться соловушкой:
— Провизорское разрешение я выправлю, заведение арендуем. А кроме привычных товаров предложим народу специальное наше исключительное средство «Отрезвин». Несколько капель в рот, и от хмеля ни следа.
Отобрав пузырек у Марии, он сунул его мне. На Крестовского адвокат старался не смотреть. Вытащив притертую пробку, я понюхала. Пахло густо и довольно приятно. Семен помешать не успел. Я вылила в рот остатки из пузырька и зажмурилась. В голове бахнуло, не громко, а будто подушкой пуховой со всей дури приложили, только не снаружи, а изнутри. Мгновенно полегчало, отпустила давящая на виски боль, взгляд прояснился, мысли выстроились четко, как солдаты на плацу. Все у меня сходится, нигде концы в версиях не торчат. Полотно, конечно, прелюбопытное получилось, необычайно сложное, но без единой помарки.
— Принимайте первого клиента, Мария Гавриловна, — улыбнувшись, я поставила пустой сосуд на стол. — Зелье действительно волшебное.
Барышня поджала губы:
— Отважная вы, Евангелина Романовна. А вдруг я бы отравить вас хотела?
— Захотели бы, гораздо хитрее бы действовали. Вы ведь умная, барышня Бобруйская, очень умная.
— Не знаю, чем заслужила столь лестное ваше мнение.
— Расскажу, — пообещала я. — Все подробно и по порядку. Идемте, господа, устроим представление для всех заинтересованных. Шеф, то есть Семен Аристархович, меня обычно за театральные эффекты ругает, но сегодня можно. Потому как дело наше столь на пьесу похоже, что именно такого финала требует.
Превесело болтая, я успевала заметить все: и встревоженные взгляды, которыми Хрущ с Марией обменялись, и нездоровую бледность последней, и пятнышки на ее щеках. Я знала, все знала. Удивительно даже, что раньше не догадалась.
Призванная колокольчиком горничная сказала, что для беседы барыня велела гербовую залу подготовить и что именно туда служивых из приказа направят, как только они появятся. При словах «гербовая зала» я едва не рассмеялась. Вот ведь провинциальная комедия! Меня переполнял хороший сыскарский кураж. Перфектно.
Герб там действительно был, в зале этой, обшитой лакированными дубовыми панелями от пола до потолка. Последний украшала медная люстра, висящая над столом. Обстановка походила на убранство рыцарского заграничного замка, как их принято показывать в фильмах. Я даже прикинула, что здесь вот, под гербом с паровозными шестеренками и куньими хвостами, вполне можно было бы полонянку приковать, чтоб Бесник (он именно такие роли обычно и играет) томился от неразделенной любви на этих вот пристенных сундуках, расставленных по периметру помещения на манер лавок. А ежели сцену батальную предстоит сыграть, так он любое оружие из держалок кованых может выхватить. Вон его сколько: и мечи старинные, и копья, и алебарды.
Велев служанке принести из прихожей мой саквояж, я прошла к столу. Нинель Феофановна, отвернувшаяся при нашем появлении от окна, встревоженно проговорила:
— Неужели дело еще не закончено? Господа, вспомните о приличиях, оставьте семейство наше предаваться скорби.
Обращалась она к Семену, но ответила Мария Гавриловна.
— Ее высокоблагородие считает, что Дульсинея батюшку не убивала.
Вдова всплеснула руками.
— Да как же так?
Машенька принялась капать что-то из другого пузырька, отпаивать барыню. Хороший травяной дух разбавил затхлость помещения. Проветрить тут не помешало бы и за панелями посмотреть, не сдохла ли там какая мышь или даже целая орда зловредных грызунов.
Служанка принесла мой саквояж, я поставила его до поры у ног. Обширный стол был рассчитан на более многолюдное собрание, а нас было шестеро. Я сидела во главе, чтоб видеть всех присутствующих, по правую руку устроился чародей. Прочие заняли стулья слева.
— Дамы, — проговорила я торжественно, — господа…
— Чаю принеси! — перебила барыня, обращаясь к горничной.
Служанка юркнула за дверь. Мы молча ждали. Тишина была тревожной, нагнетающей, грозящей вот-вот взорваться чем-то невообразимым. Мой кураж исчез без следа, сменившись недобрым предчувствием. Что не так? Где-то я все-таки ошиблась?
Теплая рука Семена нашла мою под столом, мои пальцы дрожали. Кашлянув, чародей спросил, глядя в пространство:
— Любопытно, что символизируют паровозные детали на вашем фамильном гербе?
Ему не ответили, только Анна Гавриловна фыркнула.
Но тишина уже была нарушена, и гнетущее чувство отступило. Пожав благодарно мужскую ладонь, я сложила руки перед собой. Вошли слуги, стали накрывать стол к чаепитию, застелили его ажурной скатертью, расставили приборы, горки с пирожными, нарядный самовар. Меня слегка мутило от духоты, потому яства интереса не вызвали.
— А собачка куда подевалась? — спросила я Машу, сидящую ближе всех.
— Маркиза? Ума не приложу.
— Сбежала, наверное, — несколько визгливо сказала Нюта. — Обморочный студень, перестарок. Вы бы, господа столичные чиновники, в своем Мокошь-граде порядок навели. Где это видано — под видом щеночка старуху подсовывать?
Семен Аристархович пообещал непременно разобраться, спросил о приметах продавца. Их знала Нинель Феофановна, и по ее описанию можно было хватать большую половину столичного населения, то есть мужскую его половину.