"Фантастика 2023-181". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Достойно оно пребывать в покое и мире; ведь сюда принес нас Оримби Мооль, и здесь впервые ноги наши коснулись земли Эйпонны…
Эти строки горели перед ним подобно огромному щиту, загородившему от орд тасситов, от их оружия, от ярости, от смерти. Внезапно он ощутил, что может листать невесомые страницы; они покорялись его воле или чему-то иному, для чего у Дженнака не было названия. Разуму?.. Инстинкту?.. Чувствам, натянутым как кожа на боевом барабане?.. Это не имело значения. Он пожелал, и черно-серебристые страницы сменились изумрудно-зелеными; и было написано там: спорьте, не хватаясь за оружие, спорьте, не проливая крови, спорьте, но приходите к согласию.
Толпа тасситов отшатнулась.
Немногие из них умели читать письменные знаки, но как выглядит Чилам Баль было ведомо всем, от вождей в орлиных перьях до юношей, впервые вставших на тропу войны. И теперь Святые Книги явились перед ними, но сотворенные не в камне, не переписанные на пергамент и бумагу, а прямо в воздухе, как внятный и ясный голос богов, как ощутимый след их присутствия, как знак их божественной воли. Конечно, то было чудо, невиданное со времен Пришествия; чудо, посланное племенам Мейтассы! Они желали узреть Чилам Баль в ее первозданном обличье, в том виде, какой был придан ей самими богами, и Святые Книги явились им под сводами Великого Храма, у изваяний Шестерых, у пещер, хранивших древние заветы…
Явились!
Но сколько их было? Четыре? Или пять?
Страницы, мерцающие изумрудом, шевельнулись; алые знаки Книги Мер сменили зелень Книги Повседневного. Дженнак листал их неощутимым ментальным усилием; желание не успевало зародиться в нем, оформиться в слова или приказ, как знаки начинали гаснуть и вспыхивали вновь, но в ином сочетании, с иным смыслом, исполненным, однако, все той же мудрости и силы. Он стоял сейчас на рубеже между людьми и богами; люди окружали его, тасситы и одиссарцы, равно застывшие в благоговейном молчании, а боги высились над ним - шесть каменных исполинов, его пращуры, одарившие потомка горькими и сладкими плодами долголетия.
Каких же больше?
– подумал Дженнак, уже предчувствуя, что вскоре он получит ответ.
В торжественной тишине пурпурно-алые страницы Книги Мер сменились золотом и желтизной Листов Арсолана. Их строки ярко горели под сумрачными сводами, и Дженнак повторял про себя слова и слышал голос, но не глас богов, а хрипловатый баритон Унгир-Брена, наставника и аххаля.
На чем зиждется мир? На равновесии света и тьмы, тепла и холода, тверди и жидкости, добра и зла…
Что есть бог? Существо, наделенное бессмертием, силой и мудростью…
Что есть человек? Существо, наделенное телом, свободой и разумом…
Что есть разум? Свет минувшего в кристалле будущих свершений…
Что есть плоть? Драгоценное вместилище разума…
Что есть свобода? Право распорядиться своим телом и разумом, жить или умереть по собственной воле…
Золотые знаки погасли, затем вспыхнули синие и фиолетовые, в коих Странник Сеннам раскрывал тайны звезд и планет, устройство мира и законы Вселенной. Дженнак листал эти страницы неторопливо, с почтением, чувствуя, как замирает сердце; казалось, за гранью их нет ничего, лишь Великая Пустота, холод и мрак запредельных пространств, откуда пришли и куда удалились боги.
Но он ошибался. Отпылали краски Сеннама, и в серовато-белой облачной мгле повисла вязь серебристых знаков, символ изреченного Мейтассой, провидцем грядущих веков и судеб.
В огромном зале будто пронесся стон. Бросив оружие, забыв о ярости и боли, отринув ненависть и гнев, не замечая ни врага, ни друга, глядели воины в белесый туман, где мерцали, струились, текли серебристые символы, складываясь в слова. И вместе с ними глядела вся Эйпонна, глядела тысячами глаз на скрытое доселе, на то, что явилось в свой срок, когда довелось человеку познать границы мира и убедиться, что они существуют, что не так они близки, но и не столь далеки. А значит, кто-то получит кусок покрупнее, кто-то - поменьше, и каждый останется недоволен; ведь владеющий многим и владеющий малым сходны в одном - оба они желают большего. И желания их пахнут кровью.
Во-время боги послали свой дар! И послали кинну, оделив его горестями и печалями, разлуками и утратами, чтобы в скорби своей обрел он мощь, напитался силой и явил назначенное людям. Не волю богов, не совет их, а пророчество - свет во тьме, без которого не отличить губительной пропасти от гор, и сладкого тростника от ядовитых зарослей тоаче.
Но многим ли захочется узреть этот свет и согласиться с божественным предначертанием? Впрочем, это богов уже не касалось; они сделали все, что могли.
МИР БУДЕТ ПРИНАДЛЕЖАТЬ…
Эти слова пылали в мглистой пустоте, и Дженнак различил, как огромное помещение наполняется шорохами, и шепотом, и гулом голосов - те, кто понимал знаки и майясскую речь, произносили новые заветы, а услышавшие их повторяли - на одиссарском и бритском, на гортанном наречии отанчей, на полузабытом языке хашинда, похожем на майясский. Они шептали и бормотали, ибо никто не решался заговорить в полный голос, и под сумрачными сводами храма, слово за словом, оживало и набирало силу первое из пророчеств:
МИР БУДЕТ ПРИНАДЛЕЖАТЬ ЛЮДЯМ. ВОЗЬМУТ ОНИ ЗЕМЛМ И ВОДЫ,
И БОГАТСТВА РАВНИН И ГОР, И СОКРОВИЩА НЕДР;
СТАНУТ ВЛАСТВОВАТЬ НАД ЖАРОМ И ХОЛОДОМ, НАД ВЕЛИКИМ И МАЛЫМ,
НАД СВЕТОМ И ТЬМОЙ, НАД ЖИВЫМ И МЕРТВЫМ, НАД СОЗИДАНИЕМ
И РАЗРУШЕНИЕМ. Я, МЕЙТАССА, СКАЗАЛ: ТАК БУДЕТ! МИР БУДЕТ
ПРИНАДЛЕЖАТЬ ЛЮДЯМ - В ТОМ СЛУЧАЕ, ЕСЛИ ОНИ НЕ ПОГУБЯТ ЕГО!
За первым предсказанием, повинуясь мысленному приказу Дженнака, возникли другие, но он уже не вчитывался в них и не прислушивался к нарастающему гулу; он знал, что не пропустит то, что приберег ему Мейтасса. Рука его, державшая невидимый шар, совсем онемела, и пальцы уже не чувствовали ни тепла, ни стремительного вращения магической сферы, ни мягкости шелка, что окутывал его ладонь. Отступив в проход меж пьедесталами, он положил сфероид к подножию статуи Арсолана, сбросил шлем и принялся растирать предплечье; потом сунул за пазуху смятый шилак, склонился над телом Ирассы и поднял его на руки.