"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
Я вплотную подошла к королевскому зеркалу, постучала по нему рукой. Обычное стекло. Мне не вернуться назад. Душа еще надеялась, но вот холодный рассудок шептал – тупик. Нет, я буду бороться до конца! Через три месяца я войду в права по управлению своими владениями и куплю зеркало. Главное не забыть зачем оно мне, а для этого больше никаких воспоминаний из этой жизни!
– Госпожа пытается увидеть пана Яромира?
Я вздрогнула от вкрадчивого женского голоса, на пороге комнаты стояла Хеленка. Одной рукой она удерживала на плечах широкую шаль, а другой подсвечивала себе масляной лампой.
– Ты меня не выдашь? – подмигнула я ей.
– Нет, я все понимаю. А можно я здесь с краюшку постою?
– Ничего не получилось, – развела я руками.
– Можно еще при полнолунье на воду пошептать, – Хеленка все же робко подошла к королевскому зеркалу и тоже заглянула в каскад огоньков. – Моя бабка так деда увидела, когда он на ладской стороне воевал. Ой, – прикрыла она рот ладошкой, сообразив, что ляпнула лишнего.
– Против предков моих, – усмехнулась я, – ну тогда все со всеми воевали, чего теперь вспоминать. Все, пора мне свое зеркало назад уносить, а то уж рассвет близится. А ты чего не спишь?
– Хозяин всю ночь стонал, маялся, плохо ему сегодня было. Теперь вроде спит, а мне вот отчего-то не спится. Тревожно.
Я потянулась снимать с каминной полки зеркало.
– Да куда же вы сами? – кинулась помогать мне Хеленка. – Железа-то вон на окладе сколько, тяжелое.
Мы, схватившись с двух концов, потащили зеркало обратно. Тучи рассеялись и в портретном зале сквозь узенькие окошки пробились полосы лунного света.
– У-у-у-у, – послышался приглушенный вой.
Хеленка вздрогнула и чуть не выронила свой край.
– Волки? – спросила я, удивившись ее испугу.
– Надеюсь, госпожа, очень надеюсь.
– А если не волки?
Чего она всполошилась, даже в полумраке заметна бледность щек?
– Болотники.
– Смешное название, – улыбнулась я подбадривающе.
– Ах, вы же с того берега Лады, вам эти исчадия неведомы. Не приведи Господь.
Мы застыли, прислушиваясь, но дикие звуки так и не повторились.
– Это такие злобные твари, они чуют, что кровь людская скоро рекой литься будет, и на кровь являются, откуда-то из-за Великого болота приходят. Если воин один на один с болотником встретится, будь он хоть на коне и в доспехах, болотник его железными зубами надвое перекусывает. Сильные твари. Только не это страшно, появились, значит, войне быть. Как ваш Каменец королем у нас сел, так вроде тихо стало и болотники сгинули. А вот опять, неужто война? – Хеленка тяжело вздохнула.
И ей ответом опять пронесся протяжный вой. На это раз и я почувствовала неприятный холодок.
– Так может просто волки?
– Дай-то Бог.
Мы дотащили зеркало до моей спальни и водрузили на прежнее место. Вой больше не повторился. Я-то чего разволновалась? Это же темная крестьянка, она вон даже на воду готова ворожить.
– Благодарствую, – мягко улыбнулась я Хеленке.
– Это вам благодарность, что не брезгуете мной, – любовница Казимира, наверное, до этого ни разу не позволила себе зайти в комнату Янины, поэтому сейчас с любопытством крутила головой. – ЧуднАя у вас колючка какая, – указала она на вазу с бессмертником, – это от сглаза?
Хеленка явно принимала меня за опытную колдунью.
– Да, на полнолуние мне пан Яромир нарвал, – решила подыграть ей, –чтоб завистницы глаза отводили.
– А именно мужчина должен рвать? – явно заинтересовалась Хеленка.
– Да, мужская рука самая надежная, – зачем-то соврала я, глупое ребячество.
– Жаль, – Хеленка явно расстроилась, сложно было представить пана Казимира, в полнолуние рвущего бессмертник.
Я подбежала к столу, отломила веточку от колючего букета и вручила Хелене.
– Возьми, нашепчешь свое, что нужно.
– Спасибо, – бережно взяла она у меня колючку.
– Только никому, хорошо?
– Никому.
Она поспешила к двери, но у самого порога повернулась:
– Бог вам поможет, – и скрылась в темноте.
В церкви тоже соблюдалась строгая иерархия: мы с Казимиром восседали на почетной передней скамеечке, за нами расселась местная шляхта, за ними воины, ближе к дверям теснились крестьяне. Воскресная служба подействовала умиротворяюще. У меня было чувство, что я много-много раз так сидела: все движения были отточенными, когда надо было, я вставала, опускала голову и молитвенно складывала руки вместе со всеми. Пан Казимир хорошо держался, заподозрить его в болезни было сложно: спина прямая, подбородок гордо вздернут, взгляд сурово-сосредоточен. Как же нелегко ему, наверное, все это дается.
После службы я предупредила свекра, что хочу еще помолиться в одиночестве и пройтись к замку пешком. Я устала от постоянного присмотра слуг. Даже в моей спальне все время крутилась Граська или кто-то еще из служанок, так как пан Казимир велел меня не бросать, вдруг я опять хлопнусь в обморок. Уединенная молитва в храме была единственной возможностью хоть немного отдохнуть от назойливого внимания. Тем неимение Казимир предупредил, что охрана ждет меня снаружи и будет следовать за мной от деревенской церкви к замку, и стоит мне только махнуть платком, как сразу подкатит карета. Видно, избавиться полностью молодой княгине от опеки здесь невозможно, ну и на этом спасибо.
О чем я молилась? Вернуться назад и… чтобы Ярек остался жив. Пустота высоких сводов подхватывала мой шепот.
– Молишься, распутница?! – внезапно рядом со мной появились две женщины: юное робкое создание и разъяренная тетка лет сорока с резкими чертами лица, именно она тыкала в меня пальцем с острым ногтем: – Молись, из-за тебя молодой княжич сгинул, гнев Божий на себя взял. А это ты должна была сгинуть, ты!
– Мама, не надо! Прошу вас, пойдемте, – девица пыталась оттащить разбушевавшуюся мать, но та продолжала выкрикивать мне проклятья.
Обе одеты скромнее чем я, но не без лоска. Не крестьянки.
– Распутница, чтоб ты сдохла, а я на могиле твоей спляшу!
Кто эта сумасшедшая, не стесняющаяся бросать проклятья прямо в храме, да еще и невестке хозяина земель? Я встала, готовясь к нападению, дистанция между нами сокращалась. «Махни платком», – про себя передразнила я свекра, а кто меня здесь увидит? И священник отошел, чтобы позволить княгине побыть один на один с Богом. Придется все же опозориться и крикнуть о помощи.