"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
В очередной деревушке Урс бродил по улицам и спрашивал, кому нужен работник за еду и ночлег? К нему подошёл человек городского вида, пощупал его мускулы и предложил наняться на ближнюю каменоломню за четыре медяка в день. Поторговавшись, Урс сошёлся на пяти медяках, ночлеге и харчах.
Харчи были отвратительные: рис подпорченный, полутухлая рыба, мясо только по праздникам. У крестьян работников кормили намного лучше. Работа, как и ожидал Урс, оказалась тяжёлая: выколачивать из стены каменоломни мраморные глыбы и помогать их грузить на волокушу, запряжённую быками. Надсмотрщик ругал беспощадно за лишние отколотые куски мрамора при выемке глыбы, а когда один из рабочих случайно отколол кусок так, что отлетела часть мрамора внутри нарисованного размера, его немедленно поколотили (пороть не стали, так как гражданин) и выгнали, засчитав ему в качестве очередной платы стоимость испорченной глыбы. После чего эту глыбу всё-таки выломали, и, поскольку Ликарину выпала очередь лёгкой работы: сопровождать волокушу в мастерскую, что давало пару часов передышки перед тем, как сгружать — он увидел, что мастер, поглядев на выбоину, недовольно прищёлкнул языком, но, смерив её глубину,
Через полтора месяца заказ на камень для строительства храма был выполнен, и лишних работников, в том числе Урса, рассчитали. Подрядчик вычел у него из жалования за харчи и ночлег, посмеявшись, что Урс не оговорил бесплатные харчи и ночлег, и получилось по два медяка за рабочий день. Это было меньше стандартной платы чернорабочего, а такая жратва и ночлег в халупе три медяка в день не стоили.
Другие рабочие немедленно пошли пропивать денежки, а Урс двинулся куда глаза глядят, далее на восток. Зайдя в лес, он разжёг костёр, подстрелил трёх голубей и хоть раз поел мяса досыта, приправив его лесными травами, щепоткой соли и перца, которых он немного прикарманил во время кормежек. В лесной тиши он вдруг стал петь ещё одну песню своего предка:
Песня покаяния Я в лес бежал из городов, В пустыню от людей бежал, Теперь молиться я готов, Рыдать, как прежде не рыдал. Вот я один с самим собой… Пора, пора мне отдохнуть, Свет беспощадный, свет слепой Мне выпил мозг, мне выжег грудь. Я страшный грешник, я злодей: Мне Бог бороться силы дал, Любил я правду и людей; Но растоптал свой идеал… Я мог бороться, но, как раб, Позорно струсив, отступил И, говоря: "Увы, я слаб!", Свои сомненья задавил. Я страшный грешник, я злодей… Прости, Господь, прости меня, Душе измученной моей Прости, раскаянье ценя!.. Есть люди с пламенной душой, Есть люди с жаждою добра, Ты им вручи свой стяг святой, Их манит, их влечет борьба. Меня ж, Господь, прости, прости. Прошу я милости одной: Больную душу отпусти На незаслуженный покой.Глядя на звезды и на яркую полную луну, на серп малой луны, медленно двигавшейся навстречу главной, Урс вдруг произнёс беззвучно:
Покаявшийся революционер Я думал: Истину узнал, Я был уверен, что мы правы, Но Бог сурово покарал Принявших Дьявола отраву. Я думал, что мы свет несём, А мы лишь пламя разжигали, И стали искрой, что потом Свои же грубо затоптали. Я думал, будет идеал, Когда мы грязь мечом счищали. В борьбу без страха я вступал, Её плоды подонки взяли. Прости, Господь, меня за то, Что мир я упростить стремился, В сосуде видел только дно, ИИ в душе у Урса сформировалось ощущение, пока ещё не выраженное в словах, что же дальше делать. Истово помолившись, он впервые за два месяца крепко уснул.
Караван не спеша шёл по местам, где прошла война. Её следы виднелись и как сожженные дома, и как высокие цены на рынках, и как крестьяне, испуганно прячущиеся от грозного военного отряда. Разбойники Тора не побеспокоили: видимо, не хотелось связываться с серьёзным противником. И вот, наконец, караван вошёл в уездный городок Ирсан, занятый небольшим гарнизоном рокошан. Это был последний город перед Колинстринной. Рыцаря-Мастера предупредили, что поблизости рыщет отряд правительственных войск. Поэтому вышли из города в полном боевом строю, и не зря: к вечеру наткнулись на отряд лоялистов. Рыцарь, их начальник, выехал вперёд и назвался:
— Я благородный Син Трингстронгс из поместья Аркайэ, что в Сахирре. Кто идёт?
Тор тоже выехал вперёд и ответил:
— Я Имперский Рыцарь Владетель Колинстринны Тор Кристрорс. Следую в свои владения. Если тебе будет угодно, готов скрестить с тобою оружие.
Рыцарь расхохотался:
— Смотрите, ребята, это тот самый знаменитый рыцарь-мастер! Проходи! Мы препятствовать не будем. Ты не враг нам.
Рыцарь отсалютовал копьём. Тор ответил на салют. Отряды мирно разошлись. А Тор понял, что его статус действительно стал неопределённым. Одна сторона всё ещё считает его своим. Но вот вопрос: считает ли он теперь сам себя на этой стороне? И противоположная сторона уже в третий раз демонстрирует, что как врага его не рассматривает.
Следы разразившейся битвы виднелись на пути от Ирсана до Колинстринны. Деревушка Икосингъэ из его баронства, лежавшая чуть в стороне от дороги и как раз вплотную к границе баронства, была сожжена начисто. Смерды восстанавливали свои дома. Поля были потоптаны армиями, видимо, не в ходе самой битвы, а при преследовании после неё. Беседка у родника была разрушена, вся зелень переломана, можно было почти что прочесть, как обезумевшие от жажды воины рвались к воде. В этом месте пришлось остановиться на последний привал.
Раздался топот копыт и выкрики. По дороге скакал одинокий всадник. За ним гнались несколько бойцов со значками отряда Трингстронгса. Тор с людьми выехал на дорогу и заявил:
— Этот человек под моей защитой!
— Чего ж ты сразу не сказал, что из отряда знаменитого Тора? — заругались всадники на преследуемого. — Только зря коней гоняли! — и преследователи удалились.
— А, так это ты — знаменитый рыцарь-кузнец? Едешь в свои владения? А я как раз скакал туда передать весть гарнизонам. Линья наша! — отдышавшись, сказал всадник.
— Что? — удивился Тор.
Ещё в столице Империи, когда в компаниях воинов обсуждали ход рокоша, все были уверены, что Линью-то взять рокошане не смогут: сил мало.
— Вот то! — Расхохотался всадник, который с удовольствием спешившись, пил вино и чистую воду и закусывал. — Принц Крангор больше месяца стоял под городом, не выходя в открытый бой. Мы лишь по временам грабили окрестности и караваны, идущие в Зоор, да всё лучше укрепляли свой лагерь. Принц полушутя-полусерьёзно говорил нам, что соберёт канцлер ещё одну армию, и мы превратимся в осаждённых сами. Вот он и копил припасы на такой случай. Но потом прибыли в Линью врачеватели из Империи: что объявлена эпидемия дурной болезни. Говорят, она пришла откуда-то из Валлины, а поймали её на Имперском Острове, где знаменитый поэт от неё погиб. Вы сами знаете, что творится при эпидемии. Начали резать по указке асклепиадов линьинских красавиц и мужиков, сажать в кельи знатных, заподозренных в болезни. Все линьинцы восприняли это как дурной знак — тем более, что в нашем лагере этой гадости не водилось. Два дня назад принц Крангор отдал приказ штурмовать город. Пока мы ломали северные ворота, его впустили через восточные и город сдался. Принц из-за свирепствующей болезни не позволил войти в город почти никому из солдат и запретил грабёж. А цитадель оказалась к обороне не готова. Да и флот, стоявший в гавани, перешёл на нашу сторону почти целиком. Единственно, что жаль, что армию почти всю немедленно отвели в лагерь, войдём в город, когда закончат чистку от дурной болезни. Это обидно, но правильно. Лучше недельку потерпеть, чем подхватить дурную болезнь и быть убитому по слову врача. За неделю местные женщины уже разохотятся, и будут с нетерпением ждать, кто же придёт их ласкать по праву победителя. Так что я завтра же поскачу к своим.
— Только возьми мой значок. Его уважают в обеих партиях, — сказал Тор.
— Возьму, лишь если ты передашь со мной послание принцу либо Совету Старейшин Линьи, — гордо ответил воин.
— Передам, — сказал Тор. Воин сменил значок, вскочил на коня и исчез в сумерках.
Эсса сидела у родника и вспоминала, как в этих местах собирала травы, как встретилась с принцем. "Надо будет возобновить травничество. Муж у меня — Мастер-Рыцарь, а я буду Владетельница-Целительница. Возьму себе пару сообразительных девушек и буду с ними опять ходить в горы и в луга" — размечталась Эсса. А ребёнок в последнее время стал менее активным, то ли устал от переживаний дороги, то ли… Лишь бы довезти его до замка, чтобы родился в своём родовом гнезде!