"Фантастика 2024-136". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
В результате их преступной деятельности, огромные суммы денег, частично осели в России, а в большей своей части ушли за границу в английские, французские, шведские и швейцарские банки. Суд сумел доказать только часть эпизодов их хищнической деятельности в размере полутора миллиона золотых рублей, тогда как по данным чекистов господина Дзержинского ущерб их деятельности оценивался минимум в три с половиной миллиона рублей.
Защищаемые лучшими адвокатами страны, обвиняемые надеялись на мягкий приговор, но им не повезло. Назначенный по личному распоряжению президента на этот процесс судья Классен, приговорил каждого обвиняемого к десяти годам без права переписки, используя последнее дополнение судебного кодекса.
Согласно ему же, поданные адвокатами осужденных апелляции были отклонены через два часа с момента их подачи и господ осужденных, отправились по этапу, не получив возможности даже попрощаться с родными и близкими. Раздосадованные подобным развитием событий, семеро казнокрадов со злостью и ненавистью смотрели, на старика, который приветствовал их появление в лесу, в столь необычной вызывающей форме.
– Думали благодаря вашим хваленым адвокатишкам у вас всё будет шито-крыто? Что сумеете отвертеться от справедливого наказания за хорошую мзду? Посидите спокойно в теплом месте немного, а потом по амнистии с чистой совестью да на свободу!? Э нет, господа хорошие, шалите. Возможно, что все бы так и вышло у вас, да только я у вас на дорожке оказался, и разойтись нам по-хорошему, никак не получиться – говорил старик, по хозяйски прохаживаясь вдоль семерых осужденных и заглядывая им в лица. Огорошенные от столь бесцеремонного обращения они, переминаясь с ноги на ногу, не зная, что ответить неожиданно появившемуся обвинителю.
– Ну да ладно, хватить прохлаждаться. Стройте в колонну и ведите прямо по тропинке, а там их уже ждут – скомандовал он охранникам и те, послушно исполняя команду, начали немедленно теснить конвоируемых в указанном стариком направлении, подталкивая их для скорости коваными прикладами в спину.
– Черт знает, что это такое! Что это за дешевый балаган, господин офицер!- с возмущением обратился к начальнику конвоя высокий дородного вида господин, в котором явно определялся властный человек, привыкшего повелевать своими подчиненными – хотя нас и осудили на десять лет, это не означает, что мы можем подвергаться различным издевательствам. Мой адвокат обязательно подаст жалобу на подобные противоправные действия!
– Иди, иди господин хороший, пока по уху не схлопотал! – ласково проговорил старик, шагая рядом с дородным господином.
– Да как ты смеешь так с нами обращаться. Хам, наглый и грязный хам! Быдло! – гневно взвизгнул высокий чиновник, но продолжить свою негодующую речь не успел. Старик, как и обещал, с неожиданной для его годов ловкостью, хлестко ударил осужденного в правое ухо, от чего тот ласточкой отлетел в сторону и рухнул на невысокий куст. Его мучитель тут же подскочил к нему, и больно толкнул сапогом в ногу, властно приказал: - Встать! Встать сволочь, пока я тебе ногой по холёной сопатке не врезал!
От стоявшего над дородным господином старика веяло такой уверенностью в правоте своих действий и таким желанием привести свою угрозу в исполнение, что чиновник торопливо вскочил, испуганно прикрывая рукой распухшее от удара ухо.
– Встал, в строй, быстро! – рыкнул мучитель ему в спину, и высокий чин покорно исполнил приказ отвратительного старика. Подавленные столь быстрой и жесткой расправой над столь уважаемым человеком, осужденные покорно затрусили в указанном мучителем направлении.
– И угораздило нас столкнуться с этой сволочью – глухо шипел толстый молодой человек, чье чело украшала обильная плешь. – Черт знает, что за порядки ввел господин Алексеев, для порядочных людей! И главное, все тихо, шито-крыто. О новом введении в уголовный кодекс мы узнали только по окончанию процесса. О боже, куда катиться Россия с таким правителем!?
– К азиатской тирании и произволу диктатуры она катиться, Егор Тагирович – зло бросил идущий рядом с ним рыжий осужденный.
– Обманул нас господин президент как последних ротозеев. Свобода слова, свобода предпринимательства. Где все это? Только, только после войны жить начали по-человечески, голову подняли, прелести жизни почувствовали и вот вам, пожалуйста, десять лет, да ещё без права переписки! Дожились!
– Разговорчики в строю! – напомнил о своем присутствии зловредный старикашка, явно стремясь подчинить благородных господ своей воле.
– Что и поговорить нельзя!? – сварливо поинтересовался рыжий, стремясь всем своим видом показать свое презрение к мелкотравчатому сатрапу.
– Вот придем, там и наговоришь, господин хороший. А пока топай смирненько – приказал старик, поигрывая толстой плетью с литой свинцовой оплеткой. Арестант запальчиво вскинул голову и расправил плечи, чтобы достойно ответить, но не успел.
– Не связывайтесь вы с ним, Анатолий Анатольевич – осторожно посоветовал холеный господин с седовласой шевелюрой – всё равно вам этого держиморду не переспорить, а лишних тумаков и затрещин получите, как пить дать. Нам бы только до места добраться, а там они нам за все ответят в полном объеме. Будьте спокойны, лично позабочусь.
Рыжий гневно сверкнул мстительными очами, но сдержался и молча зашагал по лесной тропке, стремясь всем своим вид показать превосходство над низким человеком, по иронии судьбы, получивший секундную власть над ним. Ему очень хотелось достойно ответить зарвавшемуся быдлу, но наглядный пример быстрой расправы над господином Клоповым, остудил его пыл. Будучи хитрым и пронырливым человеком, он всегда нутром чуял опасность, благодаря чему, а так же врожденной подлости нутра, господин Бубликов сумел далеко продвинуться в своей сфере.
На мелких людишек, готовых выполнить любую грязную работу, любыми доступными средствами за свои три процента, всегда был хороший спрос. Бубликов это хорошо знал, и умело использовал нечистоплотные нужды высоких кругов в своих целях. Совершая одну мерзость за другой, он не только получал свой процент, но и делал определенную чиновничью карьеру, пересаживаясь из одного кресла в другое.
Достигнув за короткий срок кресла начальника канцелярии заместителя министра, он полностью уверовал в свою непотопляемость и незаменимость. Столь быстрый карьерный рост произвел с господином Бубликовым небывалую метаморфозу. Оставаясь гнилостной вошью на теле трудового народа, чиновник возомнил себя серьезным государственным деятелем, время от времени даже давал интервью бульварным газетчикам, в которых высказывал своё мнение на ту или иную тему. Общаясь с прессой, полностью позабыв своё недавнее прошлое, он уже пафосно изрекал своё видение жизни, преподнося его господам журналистам как истину последней инстанции.
Арест и последующий суд, не стал для Анатолия Анатольевича отрезвляющим душем. Напротив, он только еще больше обозлился на противоправные действия чекистов и вписал Дзержинского, Вышинского и примкнувшего к ним Классена в число своих личных врагов, которым он обязательно отомстит, как только вновь обретет свободу.
Бредущий вслед за ним господин Трошкин, не был наполнен злобой и ненавистью подобно господину Бубликову. Исполняя в течение многих лет роль зиц-председателя подставной фирмы, он привык смотреть на все жизненные перипетии с чисто философской точки зрения. Данная отсидка была далеко не первой в его жизни и поэтому, сейчас он желал только одного, поскорее оказаться в своем новом месте заключения, откуда по его расчетам он сможет выйти на волю года через три, три с половиной. Зная по своему богатому опыту, что мелкие начальники могут сильно осложнить жизнь любого заключенного, он мудро не выказывал свои чувства напоказ, как это делали его товарищи по несчастью.