"Фантастика 2024-18". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
— Цветок ждет, — уже тише сказала хранительница. — И ему не нравится то, что может произойти. Я видела, как одна рогна вот так же вступила в Огненный цветок. Потом мы вытаскивали ее мертвое тело баграми. Другая вообще обратилась в пепел.
Она решительно встала на пути Селины: — Ты давно не юная девушка, ты жила с мужчиной, а отныне разделяешь его карму. Ты умрешь.
Селина улыбнулась: — Неважно, мой дух все равно будет ожидать мужа под стенами Исейона. Но я исполню мечту своей жизни. По крайней мере, попробую.
Хранительница помолчала, потом отступила в сторону.
Глубоко вздохнув, Селина подняла руки, и, будто танцуя, влетела в центр чаши. Пламя мгновенно стало багровым, лепестки взметнулись и одели ее как платье. Селина споткнулась, и показалось — вот-вот упадет. Хранительница ахнула, вскинула руку ко рту, и все в зале ахнули тоже. Но тут же пламя взметнулось особенно высоко — и опало уже голубой и фиолетовой волной. Селина выправилась, раскинула руки и стала медленно поворачиваться. Лепестки пламени — только теперь голубые, зеленые и фиолетовые — льнули к ее телу, одевая вместо платья. Движения Селины становились все увереннее, она танцевала среди пламени. Вокруг вихрился огонь, будто танцуя вместе с ней. Вот Селина замерла на несколько мгновений, а потом вышла из Цветка. Все в зале, как одна, опустились на одно колено.
— Приветствую вас, Наставница! — дрогнувшим голосом сказала хранительница с венками.
Селина тяжело дышала, и щеки были в слезах. Две женщины подбежали к ней, одна вытерла лицо, а другая стала помогать надеть платье. Юные рогны глядели как завороженные.
— Не пытайтесь повторить! — еще косноязычно сказала Селина. — Вы должны пройти тяжелейшие испытания. Все потеряв, все вернуть, со страшным усилием. Только тогда Предвечный свет не отринет вас.
Хранительница покачала головой:
— Они нуждаются в частых наставлениях. Хорошо, что…
— Я не могу остаться, — уже тверже сказала Селина. — Когда-то муж вырвал меня из тьмы, и теперь я должна сделать это для него. — Она огляделась:
— Но что это? Я шла сюда с предвкушением праздника, и он состоялся. Почему же это ощущение не проходит?.. Все ли собраны здесь?
Вторая хранительница подошла ближе:
— Нет, Наставница. Одна юная рогна пришла уже ночью, изможденная, под охраной Пса. Она помылась, мы покормили ее, и она дала обет послушания, потому что иначе нельзя ночевать в храме. Сейчас она еще спит.
— Разбудите и приведите сюда. Я чувствую что-то необычайное.
Хранительница ушла и через пять минут вернулась с девочкой в наспех подогнанной одежде послушницы. Она остановилась на пороге, глядя на Селину, и вдруг опустилась на одно колено. Все опять ахнули.
— Здравствуйте… — девочка запнулась.
— Я леди Селина. Откуда ты знаешь, что передо мною следует встать на колено?
— Я… видела во сне, — сказала девочка. — Цветок изумительной красоты… и я взаправду увидела его, когда давала обет. И… увидела вас. Кто-то сказал мне: «Перед нею встань на одно колено. Она будет твоей наставницей».
— Встань! — приказала Селина. — Перед высшей достаточно встать на колено один раз. А наставницей я могу быть, только если захочешь. Но тогда мы будем связаны неразрывно.
— Я хочу этого, — прошептала девочка.
— Да будет так. Расскажи о себе.
— Меня зовут…
— Не надо, — сказала Селина. — У тебя будет другое имя. И рассказывать вслух не надо. Теперь мы едины, ты и я…
Эсмеральда
В хлеву было темно и пусто. Из-за двери в дом раздавался грохот и звон стекла — ломали наружную дверь и били окна. Раздавались пьяные выкрики: «Ведьмы! Сжечь обеих!..»
Мать прижала к себе, ее сердце отчаянно билось.
— Беги! Спрячься за баней и жди меня. Если я… не приду, убегай. Беги в место, которое видела во сне, в Москву.
— Мама! Бежим вместе.
— Нет, пусть думают, что мы в доме. Скорее, вдруг они обошли вокруг.
Накинула на нее свою кофту, вытолкала наружу, и было слышно, как задвигает засов.
Она пригнулась за поленницей, но как будто никого: темень, кому охота лезть через забор? В доме закричала мать: «Ублюдки! Только с бабами можете воевать!». В ответ послышался мат, ее передернуло. Пригибаясь, побежала к развалившейся баньке, спряталась за ней и выглянула. От ужаса похолодело нутро.
Окна дома озарились красным, и вот уже красный язык вымахнул из-за веранды. Подожгли! Среди пьяных воплей голос матери было уже неразличим.
Ее трясло, не было сил двинуться. Будто прикованная, смотрела, как пламя охватывает дом, как столбом взвеваются искры, как размахивают руками красные от огня погромщики… И только когда страшный костер стал угасать, нашла силы тронуться с места, и стала огородами выбираться из деревни.
Так началось ее долгое путешествие — в страхе, голоде и холоде. Хорошо, что мать научила ориентироваться по солнцу: часто ходили по грибы и ягоды, чтобы продавать проезжающим. И Большую Медведицу показала, так что нетрудно было найти Полярную звезду. Если стать к ней лицом, то справа будет восток.
Ее дорога лежала на запад.
Первый день пробиралась лесом, в стороне от шоссе. Далеко уходить от него боялась, шум машин не давал заблудиться. К вечеру стал донимать голод, в кармане кофты нашелся лишь кусок черствого хлеба. И ягоды уже прошли…
Когда настали сумерки, впереди показался поселок. Хотя было страшно, решила попытать счастья: вдруг кто накормит? У окраинного дома на лавочке сидели две женщины. Поздоровалась, сказала, что отбилась от родителей, и попросила что-нибудь поесть. Женщины внимательно оглядела ее, переглянулись, но одна зашла в дом и вынесла четвертинку батона, тоже черствого. Чтобы избежать расспросов, быстро ушла и стала грызть батон на ходу.
Немного утолила голод, но все глубже запускало когти отчаяние. Люди ненавидят рогн — в следующий раз могут не покормить, а вызвать полицию, и та отвезет в приют. Как мать пыталась спасти ее от этого!
Брызнули слезы, она шла по какой-то боковой улочке, ничего не видя вокруг. Это и подвело…
Ее схватили сзади, прижав руки к бокам. На лицо накинули какую-то тряпку. Кто-то дернул за ноги так, что упала в бурьян. Уже разворачивали на спину и задирали платье.
— Не надо! — закричала она, но в рот затолкали вонючую тряпку. Попыталась укусить пальцы, однако получила такую оплеуху, что из глаз посыпались искры.