"Фантастика 2024-23".Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
– Выполнять приказ. Я справлюсь. Ты же знаешь, Леший, я всегда справляюсь, - я помолчал, а потом полюбопытствовал: - Где хоть работаете?
– Пока в Польше.
– Удачных погромов, Леший…
Они и правда отработали там на пять баллов. Притом практически мгновенно. Мы еще были в Линденбурге, когда по телевизору пошли репортажи о подрыве подпольной биологической лаборатории, расположенной в Гданьском округе Польши, и об одиннадцати трупах там. Нападавшие, понятное дело, не установлены.
Между тем в Москве боевые действия практически сошли на нет. «Фрактал» выдавил врага из России, подсчитал потери, и теперь безжалостно уничтожал недобитков на их собственной территории.
Я мысленно послал Лешему импульс удачи в его праведных делах. Возвращаться под мое крыло он не спешил. Значит, его работа не закончена. И это очень плохо. У нас сейчас вроде прорисовывалась, как мне кажется, вполне реальная возможность приблизиться к Предмету с помощью Ивы. И группа прикрытия была нужна как воздух…
Глава 5
Утром мы завтракали в ресторанчике нашего отеля «Баварский дом» яичницей с беконом, а также круасанами и бутербродами с сыром и ветчиной. Писатель выглядел сумрачным и усталым.
– Чего, не выспался? – сочувственно поинтересовался я.
– Всю ночь проворочался в кровати. Какие-то совершенно абсурдные кошмары снились, - пожаловался он, уныло ковыряя вилкой в тарелке.
– И что тебе такого жуткого привиделось?
– Ты. Ива. Какая-то чушь. Как мы шаримся все вместе по горному Тибету в поисках какого-то Свитка. И в конце тебя пропарывают ножом, - выдал он мне без запинки.
Я чуть не поперхнулся кофе, потом криво усмехнулся:
– А, может, так и было?
– Шутки шутим, - укоризненно произнес он.
– А у меня башка свинцовая. А нам, между прочим, еще чемоданы паковать в дорогу. Ива нас послезавтра ждет. Не забыл, надеюсь?
Действительно, Ива завтра вечером прилетает из Новой Зеландии. И готова к встрече. А, значит, ехать нам до самой Венеции. И тянуть с этим смысла нет.
– Да, пора в дорогу, турист, - кивнул я.
Писатель отпил капучино и загундосил туристскую песню своей молодости:
«Пора в дорогу, старина, подъем пропет.
Ведь ты же сам хотел увидеть, старина.
Как поутру стучатся волны в парапет,
И как звенит бакштаг как первая струна»…
Снялись мы с отеля. Помахали ручкой Линденбургу. И потекли под колесами нашего «БМВ» гладкие немецкие автобаны, гордость еще гитлеровской Германии. Пошли контрольные пункты между цивилизованными европейскими странами, когда тебя не шмонают пограничники под дулами автоматов, а всего лишь кинет полицай рассеянный взор и махнут рукой: «Проезжай».
Все-таки Европа маленькая. И расстояние между центрами цивилизации, имена которых гремят в веках, сотрясая историческую ткань, просто мизерное. Вон, от Линденбурга до Венеции чуть более шестисот километров. При самой черепашьей скорости по автобану часов пять-шесть езды. И когда разгонишься на машине на полной скорости, то четко понимаешь, что все бесчисленные войны, походы Европы, воспетые трубадурами, меняющие структуру мира – это всего лишь свара в коммунальной квартире на десятки клетушек-комнат.
Вот порвали мы ленточку государственной границы между Австрией и Италией. И все преображается, будто по мановению волшебной палочки. Патологическая немецкая упорядоченность моментально сменяется легким и безалаберным хаосом обитания жизнерадостных макаронников. Сумрачный тевтонский дух уступает место веселому и коварному венецианскому торгашеству.
Вдоль дорог тянутся бесконечные бетонные коробки и заборы, украшенные гордыми надписями ведущих мировых фирм и бесконечными уродливыми граффити. В одних этих сооружениях продают машины. В других торгуют сельскохозяйственным оборудованием, удобрениями и цементом. Все как-то слегка бестолково и беспорядочно, не то, что на Австрийщине, где все линейкой выверено.
– Ну, здравствуй, Италия, - хмыкнул я, когда мы отъезжали от первой встретившейся автозаправки.
Первое, что сделали итальянцы - это, подкрутив что-то в кассовом аппарате, сходу объегорили нас там на пять евродолларов. Я даже права не стал качать – настолько это мелкое жульничество шло из самых глубин народного духа.
– Неисправимый народец, - хмыкнул Писатель, когда «БМВ» уже вовсю мчался по шоссе.
– Это факт, - кивнул вполне благожелательно, прибавляя газ и огибая двухэтажный автобус.
Я утомился обгонять бесчисленные фуры и экскурсионные автобусы. Туристов в Италию тянет как магнитом. Эта страна уникальна и очаровательна. Зеленые холмы и горы, на которых приютились старинные городки с башнями церквей. И знаменитая итальянская жара, особенно колкая в этом неспокойном году. Она будто тоже накрывает при пересечении границы. Или это самовнушение?
– Великие эстеты и ничтожные мошенники, весь мир для которых сходится на красном вине и спагетти, - продолжил лениво Писатель.
– Потомки гордых римлян, - кинул я свои пять копеек в музыкальный автомат нашего начинающегося спора.
– Да брось. Уходящая натура. Вон, их соседи французы уже спеклись. Реклама, самолюбование, тлен и полная историческая бесперспективность – это нынешняя Франция. Ошметки культуры. Ошметки былой силы. И народ в стадии национального суицида, добровольно вызвавшийся идти на удобрение. За два года во Франции сожгли сто католических храмов. Кто-нибудь из французов всполошился? У кого-нибудь стучит в сердце и пепел сожженных святынь?